Я отношусь к самолетам спокойно.
И хотя Библии у меня нет, зато есть «Две девушки в тени,
одна девушка на солнце».
Чтобы скоротать время до взлета, я углубляюсь в «Девушек…»;
я взяла в рот скромно поджидает меня на семнадцатой странице, именно
семнадцатую страницу я и открыл. Беглого просмотра четверти книги хватает,
чтобы понять: это, не что иное, как хроника сексуального становления юной
шлюхи. Детское подражание «Эммануэль», обильно сдобренное колоритом рабочих
окраин и прыщавыми рассуждениями о специфике русской ментальности. Связи Билли
с мужчинами и женщинами нисколько меня не удивляют, вряд ли после многолетнего
общения с Лорой меня хоть что-то может удивить. Но только мужчинами и женщинами
связи не ограничиваются. Я даю себе труд прочесть пассаж об исповеди Билли
какому-то отцу настоятелю: Билли грешна, и Билли кается – в том, что позволяла
своему коту «э-э… орудовать языком у себя… э-э… там… ну вы же понимаете, святой
отец? Десяти капель валерьянки вполне хватает… Это можно считать
скотоложеством? Я не попаду за это в ад?»
Какая хрень!
И при этом не лишенная обаяния. И при этом очень похожая на
саму Билли.
У Билли есть шанс стать надеждой новой русской романистики,
если, конечно, она откажется от отцов-настоятелей, сексуально озабоченных котов
и выражения «я взяла в рот». Или, наоборот, усилит их составляющую. У меня есть
три готовых посвящения, сказала мне Билли еще в машине:
Лени Рифеншталь, которая на небесах.
Марлону Брандо, который на небесах.
Трем моим собакам, научившим меня верности, твердости духа и
любви. Я всех их пережила, но верю, что они – на небесах.
После исповедальной истории с котом невольно задумаешься, о
какой именно любви идет речь. Еще Билли озабочена тем, что будет делать в тот
день, когда умрет актер Жан-Поль Бельмондо, дай бог ему долгих лет жизни, и что
будут делать все остальные люди на земле – наверняка заниматься мелкими
сиюминутными делишками. Теми же самыми, которыми занимались два тысячелетия
назад, когда распяли Христа. Не все достойно на это отреагировали, и далеко не
все узнали об этом, телевизоров тогда не было.
Бельмондо – не Христос.
Но за одно лишь участие в фильме «Ас из асов» место на
небесах ему обеспечено.
Туда же отправится и Август, если еще не отправилась, Лоре
же предстоит помаяться в чистилище; голова моя пухнет от собственных дурацких
мыслей и от еще более дурацких мыслей Билли, ей удалось-таки насовать их мне в
башку.
Отличительная черта модных писателей: от дури, которую они
генерируют, трудно отвязаться.
– Russia is a wonderful country! Moscow is a fantastic
city
[43]
! – говорит мне шведка.
Вряд ли это помешает ей настрочить донос в Европарламент о
том, как у нас перекрывают кислород независимым СМИ.
– At Russians is shocking soul
[44]
!
Господи ты боже мой, не заткнули бы вы фонтан, мэм? Я
перегибаюсь к шведке и доверительно смотрю ей в глаза:
– Да пошла ты в жопу со своими откровениями!
Шведка кивает головой и снова с готовностью улыбается мне.
Русского она точно не знает, откуда только стебли бамбука, вся эта дешевая
азиатчина? При такой любви ко всему русскому ей нужно было бы затариться
матрешками, балалайками, гжелью, жостовскими подносами «Калина красная» и
полароидными снимками Ново-Девичьего монастыря. Хотя не исключено, что все это
добро лежит у нее в багаже.
Самолет идет на взлет. Наконец-то!..
В ту самую минуту, когда он отрывается от земли, шведка
хватает меня за руку.
– I am afraid to fly. Each time I die from fear
[45]
.
Проклятая мадам вцепилась в меня не на шутку. Ее рука
холодна, как лед, ее пергаментные пересушенные пальцы режут мою кожу, как
жесть, к тому же я насчитал с полдюжины крошечных пигментных пятен; Лора, Лора,
ты должна быть счастлива, что не дожила до кромешного ужаса старения, что он
обошел тебя стороной. Ты должна быть счастлива, принцесса!..
– Will not we fall down
[46]
?..
Шведка успокаивается, но ненадолго.
– You such likable young man!.. And these eyes of a different
colour! Motley eyes must bring luck
[47]
!..
Фраз слишком много, чтобы их смысл дошел до меня полностью. Кажется,
шведка со страху понаделывала мне комплиментов, я такой миляга и еще что-то про
глаза. Разноцветные глаза приносят удачу. Или счастье. Или что-то в этом роде.
Я не против, я совсем не против, вот только гребаной
еврокомиссарше не мешало бы перетереть это с Лорой. А лучше с Август, пришла ли
в себя Август перед тем, как разбиться? За секунду до того?.. Лучше не думать
об Август. Эй, прекрати думать, безумный Макс!..
Лучше вообще не думать ни о чем, положиться на будущее,
положиться на орешник, в его корнях копошится jukebox; положиться на небо, в
нем парит прямоволосая Тинатин – девушка, в которую я отчаянно влюблен. Да,
лучше положиться на небо, с преисподней я связываться не хочу.
– You seem sad to me
[48]
…
Опять чертова шведка!
– Пойдешь ты в жопу или нет? – устало говорю
я. – Вот задолбала!..
– Maybe you need the help? Friendly advice
[49]
?
Просто блядство какое-то!..
Собрав жалкие крохи разговорного английского, я выкладываю
их перед алчущим шведским клювом: все в порядке, мэм, не стоит беспокоиться,
мэм, это – мое обычное выражение лица, мэм, спасибо, мэм.
Великий Гатри прав: европейцы, если под хвост им попала
шлея, могут быть навязчивыми, как торговцы на восточном рынке; липучими, как
дервиши; несносными, как навозные мухи. Мне не повезло, я встретил именно такой
экземпляр.
Мертвые шведские зубы восходят надо мной снова, подобно
десятку бледных лун.
– Take it, please! – она протягивает мне один из
бамбуковых побегов. – A little present from a mad Swede! Do you understand
me
[50]
?
