В этот вечер все были какими-то необычно притихшими, ведь к
этому месту они стремились все последние недели, и скоро должны были узнать,
увенчались ли чем-нибудь их надежды. В душе Спархока пульсировало нетерпение,
но он уважал чувства Тиниэна.
— А это дело очень сложное? — спросил он
широкоплечего дейранца. — Я имею в виду некромантию.
— Это не из обычных заклинаний, если ты об этом, —
ответил тот. — Заклинание длинное, и надо рисовать на земле пантакль,
чтобы защитить себя. Иногда мертвые не хотят, чтобы их тревожили, и если они
теряют душевное равновесие, то могут причинить много неприятностей.
— И сколько ты собираешься поднимать зараз? —
спросил Келтэн.
— Одного, — твердо ответил Тиниэн. — Я не хочу,
чтобы целая куча их шла на меня. Времени потребуется больше, зато и опасности
меньше.
— Тебе виднее, ты в этом разбираешься.
Утро выдалось особенно мрачное и дождливое. Тучи набрали сил
и снова полило, как из ведра. Земля уже не могла впитывать в себя влагу и всюду
стояли глубокие лужи.
— Прекрасный день для некромантии, — мрачно
прокомментировал Келтэн. — Но наверно, было бы неправильно, если бы мы
делали это под лучами яркого солнца.
— Ну ладно, — сказал Тиниэн, — пора за дело.
— Может мы сначала позавтракаем? — предложил
Келтэн.
— Не стоит перед этим набивать живот, Келтэн, —
ответил дейранец, — поверь мне.
Они вышли в поле.
— Кажется здесь не особо перекопано, — заметил
Берит. — Может земохи не знают, что талесианцы похоронены в этой части
поля?
— Будем надеяться, — сказал Тиниэн. — Ну вот,
тут можно начать, — он поднял с земли палку и приготовился рисовать
пантакль.
— Возьми лучше это, — сказала Сефрения, протягивая
ему веревку. — Рисовать на сухой земле — это одно, а среди всех этих луж
тень может не заметить всего целиком.
— Да, стоит подстраховаться, — согласился Тиниэн,
и принялся раскладывать веревку на земле. Рисунок состоял из кругов, странных
кривых и многоконечных звезд.
— Все верно? — спросил он Сефрению.
— Вот здесь сдвинь немного левее, — указала
она. — Теперь лучше. Я поправлю тебя, если что-то будет неправильно.
— Из чистого любопытства, — сказал Келтэн, —
Сефрения, а почему бы тебе не сделать это самой? Ты ведь знаешь об этом гораздо
больше, чем любой из нас.
— Я слишком слаба для этого ритуала. В нем человек
борется с мертвым, пытаясь поднять его, здесь нужна сила.
Тиниэн заговорил по стирикски, придавая своему голосу всю
возможную звучность. В словах был какой-то особенный ритм, подчеркиваемый
медленными повелительными жестами. Голос его становился все громче, в нем
послышались нотки приказа. Наконец он поднял обе руки вверх и резко сомкнул их.
Сперва как будто ничего не произошло, но немного спустя
земля внутри круга покрылась рябью и содрогнулась. Томительно медленно что-то
поднялось оттуда.
— Боже! — в ужасе воскликнул Келтэн, уставившись
на призрак страшно изуродованного человека.
— Говори же, Улэф, — сквозь стиснутые зубы
проговорил Тиниэн. — Я не смогу продержать его долго.
Улэф вышел вперед и заговорил на резком гортанном языке.
— Древний талесианский, — шепнула Сефрения. —
Простые солдаты времен Сарека говорили на нем.
Призрак ответил. Голос звучал глухо, один звук его мог
испугать. Потом резко указал куда-то костлявой рукой.
— Отпусти его, Тиниэн, — сказал Улэф. — Я
узнал, что нам нужно.
Лицо Тиниэна к этому времени посерело от напряжения и он уже
не мог справиться с дрожью в руках. Он проговорил два слова по стирикски и
призрак исчез.
— Этот не знает ничего, — сказал Улэф, — но
он указал место, где похоронен граф. Он был из свиты короля Сарека, и если
кто-нибудь и знает, где тот похоронен, так это он. Это примерно вон там.
— Но сначала дайте мне отдышаться, — произнес
Тиниэн.
— Это и правда так тяжело?
— Ты себе и представить не можешь, друг мой.
Тиниэн немного пришел в себя, собрал веревку и выпрямился.
— Ладно. Пойдем будить графа.
Улэф повел их к небольшому холмику неподалеку.
— Курган, — сказал он. Их всегда возводили над
могилами знатных людей.
Тиниэн разложил на вершине холмика пантакль, вышел из круга
и начал заклинание снова. Договорив его, он, как и в прошлый раз, стиснув руки
над головой.
Призрак, явившийся на этот раз, не был так страшно изувечен.
На нем была длинная талесианская кольчуга, а на голове — шлем с витыми рогами.
— Кто ты, дерзко нарушивший мой покой? — вопросил
он Тиниэна.
— Он потревожил тебя по моей просьбе, мой Лорд, —
ответил Улэф. — Я твой соотечественник и я хочу говорить с тобой.
— Тогда говори быстро.
— Мы ищем место, где упокоен Его Величество король
Сарек. Не знаешь ли ты, мой Лорд, где это место?
— Король не покоится на этом поле, — ответил
призрак.
Сердце Спархока упало.
— А знаешь ли ты, что произошло с ним? — настаивал
Улэф.
— Его величество выехал из своей столицы Эмсата, когда
до него дошли вести о вторжении Отта. С ним было лишь несколько человек из его
свиты. Остальные остались в распоряжении командующего главными силами. Мы
должны были последовать за Его Величеством, когда соберется вся армия. Когда мы
прибыли сюда, то не смогли нигде найти короля. Никто здесь не знает, что
произошло с ним, поэтому ищите еще где-нибудь.
— Последний вопрос, мой Лорд. Не знаешь ли ты, каким
путем собирался король добираться до этого поля?
— Он поплыл к северному побережью, Рыцарь. Ни один
человек, живой или мертвый, не знает, где он сошел на берег. Поэтому ищите в
Пелозии, или в Дэйре, и верните меня туда, откуда заставили подняться.
— Благодарим тебя, мой Лорд, — поклонился Улэф.
— Ваша благодарность ничего не значит для меня, —
безразлично ответствовал призрак.
— Отпусти его, Тиниэн, — печально проговорил Улэф.
