Так они и скакали, словно гонимые собственной тенью.
Наконец Дине это наскучило. Вороной был весь в мыле. У конюшни она осадила его так резко, что из-под копыт у него взметнулись комья льда. Один угодил Фоме в ногу, он вскрикнул.
Не говоря ни слова, он поставил лошадей в конюшню. Обтер их, принес воды, бросил сена.
Некоторое время Дина наблюдала за его работой. Из-за этого руки его двигались как деревянные.
Ее глаза скользили по его узким бедрам. Сильным рукам. Рыжим нестриженым волосам. Большому рту.
Наконец она встретила его взгляд. Один глаз голубой, другой — карий. Обеими руками Дина подняла над головой волосы. Опустила. Волосы рассыпались по плечам. Потом она повернулась и быстро вышла из конюшни.
Хозяин постоялого двора, шкипер Иаков Грёнэльв написал что-то вроде завещания. Он не рассчитывал, что оно понадобится так скоро, и поэтому не заверил его гербовой печатью и подписями свидетелей. И не оставил у нотариуса копии.
Но он говорил ленсману об этом документе. Потому что тот был не только его тестем, но и другом, и товарищем по охоте.
Мысль о том, что в Рейнснесе лежит какое-то завещание, пусть даже и не заверенное, тревожила ленсмана. Ведь у Иакова был один родной сын и двое приемных.
Конечно, Дина ему дочь, но прежде всего он — ленсман. И его долг состоит в том, чтобы все делалось по закону.
Когда непогода улеглась, ленсман отправился в Рейнснес. Он хотел поговорить с Диной наедине. О Последней воле Иакова, которая хранится где-то здесь. Скорее всего в его конторе.
Дина слушала ленсмана с непроницаемым лицом. Она ничего не знала о Последней воле Иакова и не видела никакого документа. Они с Иаковом не говорили о таких вещах, написала она грифелем на черной доске.
Ленсман кивнул, он считал, что действовать надо быстро. Следует достичь согласия со всеми сторонами. Прежде чем будет принято какое-нибудь другое решение. Иначе вспыхнет вражда. Он достаточно навидался такого за свою жизнь.
Когда ленсман уехал, Дина пришла в контору. Ее приход обескуражил Нильса. Он сидел за дубовым письменным столом. Выражение губ свидетельствовало об удивлении и неприязни. По его лицу с темными клочками бороды и торчащими усами можно было читать как по книге.
Дина остановилась перед столом и долго смотрела на Нильса. Он даже не шевельнулся, чтобы помочь ей. Тогда она написала на грифельной доске, что ей нужны ключи от большого сейфа.
Нильс неохотно встал и пошел к шкафу, стоявшему в простенке между окнами. Там хранились ключи.
Обернувшись, он увидел, что Дина заняла его место в крутящемся кресле за столом. Он оказался лишним.
Нильс положил ключи на стол, но не уходил, не спуская с Дины глаз. Кивком головы она показала ему на дверь.
Нильс не спеша вышел. Прошел мимо ящиков в лавке, не глядя на приказчика.
Потом он долго бродил по усадьбе — ему вдруг захотелось поговорить, и он донимал всех. Женщины-то у нас вдруг ожили и забегали, бросал он то одному, то другому. Думают, будто что-то смыслят в делах и документах. Мадам с важным видом сидит в конторе. Пожалуйста, он мешать не станет! Посмотрим, что из этого получится! Могла бы заранее попросить у него бухгалтерские книги, предупредила бы, что хочет проверить все накладные и контракты. Он бы все приготовил и выложил перед ней. Пожалуйста!
Нильс был темноволосый и замкнутый, Андерс — светловолосый и открытый. Если бы Андерс не был сейчас на Лофотенах, он мог бы дать Нильсу дельный совет. Но у Андерса свои заботы…
Дина искала тщательно и целеустремленно. В шкафу со старыми бухгалтерскими книгами, в железном сейфе, в ящиках и на полках. Час за часом.
Постепенно вокруг все стихло, лавка опустела. Приказчик заглянул в контору и спросил, гасить ли в лавке фонарь. Дина кивнула, не взглянув на него. И продолжала искать среди бумаг и папок. Иногда она распрямлялась и потирала спину рукой.
Вечером, уже собираясь отказаться от поисков, она взглянула на старый ящик с секретом, из светлой полированной березы, что стоял на одной из заваленных полок. Его почти не было видно из-за стопок накладных и пачек табака.
Дина вскочила и решительно подошла к ящику, словно Иаков сидел в конторе и говорил ей, где искать. Ящик был заперт. Однако она легко открыла его перочинным ножом.
Сверху лежали чертежи шхуны «Матушка Карен» и пачка старых писем от Юхана. Дина подняла эту пачку, и из нее выскользнул желтый конверт. Несколько мгновений он упрямо стоял на ребре, а потом покорно лег перед Диной на стол.
Дина никогда не видела его, но точно знала, что он содержит Последнюю волю Иакова!
Она все убрала по местам. Заперла ящик с секретом и поставила его туда, где он стоял. Потом спрятала конверт под шалью, погасила лампу и ощупью вышла из лавки.
Небо заполонили луна и звезды. Северное сияние играло сполохами и размахивало светящимся платом, словно вместе с Диной радовалось ее находке.
Дина легко прошла по замерзшей, скользкой дороге. Вошла в прихожую, поднялась к себе. Никто не попался ей навстречу.
По дому полз шепот: Дина спустилась из своей комнаты. Молодая хозяйка пошла проверять лавку. Нильс думает, что она хочет проверить счета и накладные.
— Бог милостив! — радостно сказала матушка Карен Олине. И Олине согласно кивнула, прислушиваясь к Дининым шагам.
Дина забралась на кровать. Задернула со всех сторон полог и непослушными пальцами расправила Последнюю волю Иакова.
Его голос тихо оторвался от стен и смешался с другими звуками. Она уже забыла, какой у него красивый голос. Приятный тенор, — правда, Иаков всегда немного фальшивил, когда пел.
Она улыбалась, пока он читал ей вслух свой документ.
На нем не было заверенной подписи и гербовой печати. Он содержал только последнюю волю человека, записанную им в одиночестве поздним вечером. Это пришло к нему как прозрение. 13 декабря 1842 года.
Однако, попадись эта последняя воля на глаза кому нужно, не посчитаться с ней было бы невозможно. Последняя воля Иакова Грёнэльва звучала так: жена Дина и сын Юхан от первого брака пользуются наследством, согласно закону, пока они живут вместе.
Иаков Грёнэльв хотел, чтобы его жена управляла имением и вела все дела, пока Юхан не закончит учение. Она наделялась правом нанимать всех людей, какие ей необходимы. Сын Юхан будет продолжать свои занятия богословием и получать содержание в виде аванса из своей доли наследства. Он может жить в Рейнснесе, пока не женится, сколько сам пожелает. По его желанию право на управление усадьбой передается ему.
Жена Дина вместе с матушкой Карен Грёнэльв должны взять на себя все повседневные заботы, которые касаются дома, животных и прислуги.
Матушка Карен должна иметь не только пансион, но и пользоваться всеми правами и удобствами до самой своей смерти.
