Польгара, сопровождаемая Сенедрой и Бархоткой, величественно
вплыла в Тронный зал, словно полновластная владычица. Странно или, наоборот,
естественно, Цирадис с ними не было. Польгара, как обычно, облачилась в
сапфировое бархатное платье, расшитое серебром. Она выглядела ослепительно. На
Сенедре было платье цвета сливок, очень походившее на ее свадебный
наряд, – не хватало только россыпи крупных жемчужин, украшавших ее в тот
счастливый день. Роскошная медно-рыжая грива маленькой королевы была перекинула
через плечо, и по всей груди рассыпались тугие колечки. Бархотка щеголяла
бледно-лиловым атласным туалетом. Все молодые рыцари Перивора – то есть те из
них, кто еще держался на ногах после ратных подвигов, – были сражены ею
наповал. Теперь поражение местных воинов с полным правом можно было считать
окончательным.
– Настало время заморочить королю голову – представить
дам, – прошептал Гарион на ухо Закету.
Сославшись на необходимость уединения, дамы до сей поры
пребывали в своих покоях. Теперь же Гарион выступил вперед и сопроводил их к
трону.
– Ваше величество, – обратился он с легким
поклоном к королю Ольдорину, – хотя и не дозволено мне, ввиду крайней
необходимости в анонимности, поведать вам во всех подробностях об их
происхождении и достоинстве, с моей стороны было бы неучтиво – как по отношению
к вам, так и к присутствующим здесь прекрасным дамам, – не представить их
вам. Итак, имею честь представить вам ее высочество герцогиню Эратскую.
Тут он ничем не рисковал. Никто в этом краю даже
приблизительно не представлял себе, где находится Эрат.
Польгара склонилась в реверансе с изысканной грацией.
– Ваше величество, – приветствовала она короля
своим звучным голосом.
Король с необычайной живостью вскочил на ноги.
– Ваша высочество, – ответил он с глубоким
поклоном. – Вы поистине озарили мое убогое обиталище нездешним светом
своей красоты!
– Смею представить вам также ее высочество принцессу
Ксеру, – продолжал Гарион.
Сенедра во все глаза уставилась на него, и он, склонившись к
ее уху, прошептал:
– Твое настоящее имя слишком широко известно.
Сенедра тотчас же овладела собой.
– Ваше величество, – произнесла она и поклонилась
королю с изумительной грацией – изяществом манер она теперь почти не уступала
Польгаре. В конце концов, девушка, выросшая при дворе императора, хоть чему-то
должна была там научиться!
– Ваше высочество, – кивнул король. –
Волшебная краса ваша лишает меня дара речи.
– Ну разве он не мил? – прошептала Сенедра.
– И последней, ваше величество, – продолжал
Гарион, – позвольте представить вам, как изволите видеть сами, отнюдь не
последнюю в рядах прелестниц мира графиню Турия.
Имя для Бархотки он выдумал тут же на месте.
Бархотка невозмутимо присела в реверансе.
– Ваше величество...
Выпрямившись, она улыбнулась, насмерть сразив короля
ямочками на нежных щеках.
– О, госпожа... – Король запнулся и вновь
поклонился. – Когда вы изволили улыбнуться, сердце мое
остановилось. – Он смущенно огляделся. – Мне казалось, с вами была
еще одна дама; господин рыцарь.
– Это слепая бедняжка, ваше величество, –
вмешалась Польгара, чтобы спасти положение. – Боюсь, столь искрометное
веселье утрачивает всю свою прелесть для той, что пребывает в вечной тьме. Мы
передали ее заботам того исполина, что путешествует вместе с нами, – он
один из верных слуг ее семейства, оберегающий и сопровождающий ее повсюду с
того самого прискорбного дня, когда для нее навек погас свет солнца.
По щекам короля скатились две крупные слезы. Арендийцы,
пусть даже в глаза не видевшие родины предков, остались людьми в высшей степени
эмоциональными.
Тут вошли и все остальные, и Гарион искренне порадовался,
что лицо его скрывает забрало – иначе вряд ли сумел бы скрыть ухмылку. Лицо
Бельдина было мрачнее грозовой тучи. Волосы его и борода были вымыты и
тщательно, волосок к волоску, расчесаны, а сверх того он щеголял синим
камзолом, всем, кроме цвета, походившим на одеяние Бельгарата. Гарион весьма
успешно навешал королю лапши на уши, представляя друзей. Бельдина, однако, он
приберег «на закуску».
– А это, ваше величество, великий искусник Фельдегаст,
необычайно одаренный шут, скрашивавший долгое странствие наше своими
изысканными остротами.
Бельдин оскалился, сверкнув глазами на Гариона, и небрежно
поклонился монарху.
– Ох, ваше величество, и передать не могу, как ослеплен
я великолепием града сего и красотами вашего дворца. Видывал я за годы скитания
и Тол-Хонет, и Мал-Зэт, и Мельсен и скажу без обиняков, что Дал-Перивор вполне
выдерживает сравнения со столь славными градами. А я много земель исходил,
торгуя своим искусством и демонстрируя свои таланты.
Лицо короля расплылось в улыбке.
– Господин Фельдегаст, – с поклоном отвечал
он, – в мире сем, полном горестей, люди, подобные вам, ценятся на вес
золота.
– Ох, ваше величество, вы великодушны сверх всякой
меры!
Наконец с формальностями было покончено, Гарион, Закет и
остальные смешались с толпой. И тут к Гариону и Закету приблизилась юная дама
весьма решительного вида.
– Вы – величайшие рыцари среди всех смертных,
господа. – Она грациозно присела. – А высокие титулы спутников ваших
красноречивее всяких слов изобличают в вас людей высокородных – возможно даже,
королевских кровей. – Она одарила Гариона томным взором. – Обручены
ли вы, господин рыцарь?
Гарион беззвучно застонал – вновь все повторялось до
мельчайших деталей!
– Я женат, госпожа, – твердо ответил он. На сей
раз он уже знал, как достойно выйти из щекотливого положения.
– А-а-а... – разочарованно протянула девица. Но
тотчас же повернулась к Закету. – А вы, господин? Связаны ли вы священными
узами брака или, может быть, помолвлены с некоей счастливицей?
– Нет, госпожа, – озадаченно отвечал Закет. Глаза
девицы сверкнули.
И Гарион счел за благо вмешаться.
– Пора тебе, друг мой, принять очередную порцию
снадобья – надо признаться, оно горькое, но это необходимо.
– Снадобья? – переспросил Закет.
Гарион вздохнул.
