— Моей ДНК? — повторил Йоссарян, голова у него шла кругом. — Признаюсь, я в полном недоумении.
— Это ваша дезоксирибонуклеиновая кислота, мистер Йоссарян, она содержит ваш полный генетический код.
— Я знаю, что это моя дезоксирибонуклеиновая кислота, черт побери! И я знаю, что она содержит.
— Никто не может ее подделать. Она докажет, что вы — это вы.
— А кем же еще, по-вашему, я могу быть?
— Кредитные учреждения в наше время осторожны.
— Мистер Гэффни, где я возьму образец своей ДНК, чтобы представить его вместе с заявкой на заем для покупки дома, о котором я впервые слышу и который не собираюсь покупать?
— И даже дом в Ист-Хэмптоне? — тоном искусителя сказал Гэффни.
— Даже весь Ист-Хэмптон.
— Там сейчас великолепная недвижимость. А с ДНК я вам могу помочь.
— Как вы ее достанете?
— По Закону о свободе информации. Она содержится в вашей сперме, образец которой имеется в вашем деле вместе с вашим номером социального страхования. Я могу получить заверенную фотокопию…
— Моей спермы?
— Вашей дезоксирибонуклеиновой кислоты. Клетка спермы — это всего лишь средство доставки. В расчет идут только гены. Я смогу получить фотокопию вашей ДНК, когда вы составите заявление. Уж я-то это дело смогу довести до конца. Кстати, на этом хорошие новости еще не исчерпаны. Джентльменов, что следят за вами, стало на одного меньше.
— Я не понимаю эту остроту.
— Не вижу здесь никакой остроты.
— Вы хотите сказать, что один из них уже не джентльмен или что он уже не следит за мной.
— Я по-прежнему не вижу здесь никакой остроты. Он следит не за вами. Он следит за одним или несколькими из тех, что следят за вами.
— Зачем?
— Это нам и придется выяснить. В материалах, что я получил по Закону о свободе информации, это место было вымарано. Может быть, чтобы защитить вас от похищения, пыток или убийства, а может, просто для того, чтобы узнать, что пытаются узнать о вас другие. Этому может быть тысяча объяснений. А тот ортодоксальный еврей… извините меня, мистер Йоссарян, вы еврей?
— Я ассириец, мистер Гэффни.
— Да. А тот джентльмен, по виду напоминающий ортодоксального еврея, что расхаживает перед вашим домом, и на самом деле ортодоксальный еврей и живет он в вашем квартале. Но он к тому же агент ФБР и дьявольски ловок. Так что будьте осторожны.
— А что ему от меня надо?
— Спросите у него, если хотите. Может быть, он просто прогуливается, если только он не на задании. Вы же знаете, что это за люди. Может быть, он и не за вами следит. В вашем здании находится отделение ЦРУ, маскирующееся под отделение ЦРУ, а еще офис администрации социального страхования, не говоря уже обо всех секс-салонах, проститутках и других предприятиях. Постарайтесь держаться за свой номер социального страхования. Осторожность никогда не помешает. Осторожность — это другая сторона храбрости, так сеньор Гэффни говорит своим друзьям. Ничего не бойтесь. Он будет с вами на связи. Служба — второе «я».
Йоссарян почувствовал необходимость проявить настойчивость.
— Мистер Гэффни, — сказал он, — когда я смогу вас увидеть? Прошу прощения, но я вынужден настаивать.
Несколько секунд в трубке слышалось фырканье, размеренное бульканье, в котором проскальзывали какие-то самодовольные нотки.
— Вы уже видели меня, мистер Йоссарян, и не заметили, да?
— Где?
На автовокзале, когда спускались вниз с Макбрайдом. Вы посмотрели прямо на меня. На мне был бежевый однобортный шерстяной пиджак в елочку с тонким лиловым квадратиком, коричневые брюки, светло-голубая рубашка из швейцарского шамбре, сотканного из тончайших египетских шелковых нитей, а в завершение — галстук цвета густой ржавчины и носки в цвет ему. У меня ровный загар и плешь на макушке, черные волосы по бокам коротко острижены, а глаза и брови — очень темные. У меня благородный овал лица и четко очерченные скулы. Вы меня не узнаете, нет?
— Как я могу вас узнать, мистер Гэффни, если я вас не видел раньше?
Тихий смех возобновился.
— Да нет же, видели, мистер Йоссарян, и не раз. У ресторана в отеле, куда вы зашли в тот день с мистером и миссис Бич после заседания ОКРКАМИМ в музее искусств Метрополитен. Напротив Похоронного дома Фрэнка Кэмпбелла на другой стороне улицы. Вы помните там рыжего человека с тростью и зеленым рюкзаком на спине, он стоял у входа рядом с охранником в форме?
— Вы были тот рыжий с рюкзаком?
— Я был охранником в форме.
— Вы были переодеты?
— Я и сейчас переодет.
— Не уверен, что понял последнее, мистер Гэффни.
— Считайте, что это шутка, мистер Йоссарян. Она очень широко применяется в моей профессии. Может быть, моя следующая острота будет лучше. И я считаю, вы должны позвонить вашей медицинской сестре. Она снова работает в дневную смену и сегодня сможет с вами поужинать. Она может привести с собой эту свою подружку.
— По квартире?
— Нет, не мисс Моркок.
— Ее зовут мисс Мор, — холодно отрубил Йоссарян.
— Вы ее называете мисс Моркок.
— А вы ее будете называть мисс Мор, если хотите работать на меня. Мистер Гэффни, не суйтесь в мою частную жизнь.
— Частной жизни больше ни у кого нет. Говорю об этом с грустью.
— Мистер Гэффни, когда мы встретимся? — категорическим тоном вопросил Йоссарян. — Я хочу посмотреть вам в глаза и увидеть, с кем, черт возьми, я имею дело. Я с вами чувствую себя не в своей тарелке.
— Я уверен, это пройдет.
— А я не уверен. Вы мне что-то не нравитесь.
— Это тоже пройдет после нашего разговора в Чикаго.
— В Чикаго?
— Когда мы встретимся в аэропорту и вы увидите, что мне можно доверять, что я предан, полезен, надежен, услужлив, вежлив и добр. Так лучше?
— Нет. Я не собираюсь в Чикаго.
— А я думаю, что собираетесь, мистер Йоссарян. Вы могли бы заказать билет прямо сейчас.
— Что я буду делать в Чикаго?
— Пересаживаться на другой самолет.
— Куда?
— Назад, в Нью-Йорк, мистер Йоссарян. Из Кеноши, штат Висконсин, после посещения миссис Таппман. Возможно, вы надумаете лететь оттуда прямо в Вашингтон, чтобы встретиться с мистером Миндербиндером и мистером Уинтергрином, а может быть, и Нудлсом Куком.
Йоссарян вздохнул.
— Вы теперь знаете обо мне все это?
— В моей работе мне многое приходится слышать, мистер Йоссарян.
— На кого еще вы работаете, когда слышите всякие подробности обо мне?
