— Мои недостатки, — добродушно, но внимательно следя за реакцией слушателя, начал генерал Долбинг, — суть мои же пресуществленные достоинства.
Полковник Шайскопф даже не усмехнулся, и это поставило генерала Долбинга в тупик. Тяжелые предчувствия омрачили его радость. Он начал с одного из своих блистательнейших, неоднократно проверенных на практике парадоксов, но полковник Шайскопф выслушал его с абсолютно непроницаемым лицом, которое вдруг напомнило ему — как по фактуре, так и по цвету — желтоватый пористый ластик для мягкого карандаша. Возможно, он просто еще не обвыкся в новой обстановке после долгого пути, утешил себя генерал Долбинг. Он относился к своим подчиненным, будь то солдаты или офицеры, с покровительственной снисходительностью, утверждая, что если они сделают хотя бы один шаг ему навстречу, то остальную часть пути он одолеет сам; но никто пока не сделал этого шага, саркастически усмехаясь, добавлял он. Генерал Долбинг считал себя утонченным интеллектуалом и, когда люди с ним не соглашались, призывал их к объективности.
Памятуя, что надо быть объективным, он ободряюще глянул на полковника Шайскопфа и, великодушно простив его, продолжил свои наставления.
— Вы прибыли как раз вовремя, Шайскопф, — сказал он. — Наше летнее наступление захлебнулось из-за плохого руководства, и мне катастрофически не хватало мужественного, опытного и думающего офицера, вроде вас, чтобы помочь нам в составлении реляции, которая, как мы надеемся, убедит людей, что наше подразделение не жалело усилий для достижения победы. Вам, надо полагать, неоднократно приходилось писать реляции, не так ли?
— Я военный, а не писатель, — угрюмо обронил полковник Шайскопф.
— Пусть это вас не беспокоит, — беззаботно махнув рукой, сказал генерал Долбинг. — Поручите работу кому-нибудь из ваших подчиненных, и дело с концом. У нас это называется распределением обязанностей. Где-то на низших уровнях в моем превосходно субординированном подразделении всегда находятся люди, которые добросовестно выполняют приказы, когда те до них доходят, и все устраивается в наилучшем виде без особых усилий с моей стороны. Я, видите ли, хороший администратор — это во-первых. А во-вторых, деятельность нашего подразделения не назовешь чересчур важной, и у нас не бывает особой спешки. Хотя, с другой стороны, люди должны считать, что мы делаем важное дело. Дайте мне знать, если вам понадобится подкрепление. Я уже написал рапорт о предоставлении нам двух дополнительных майоров, четырех капитанов и шестнадцати лейтенантов, которые поступят в ваше распоряжение. Наша деятельность, повторяю, не слишком важна, но важно, чтобы люди видели плоды нашего труда. Вы согласны?
— А как насчет марш-парадов? — спросил полковник Шайскопф.
— Каких марш-парадов? — удивился генерал Долбинг, начиная подозревать, что все его красноречие пропало впустую.
— Разве я не смогу проводить каждое воскресенье марш-парады? — раздраженно осведомился полковник Шайскопф.
— Что вы! Конечно, нет! А откуда у вас такая идея?
— Мне говорили, что смогу.
— Кто вам говорил?
— Офицеры, которые отправляли меня в действующую армию. Они утверждали, что я смогу устраивать марш-парады хоть каждый день.
— Вас обманули, полковник.
— Но это же нечестно, сэр!
— Мне очень жаль, Шайскопф. Я готов помогать вам решительно во всем, чтоб вы чувствовали себя у нас как дома, но о парадах говорить, увы, не приходится. Наше собственное подразделение чересчур малочисленно для достойного марш-парада, а боевые части неминуемо взбунтуются, если мы потребуем, чтобы они занимались маршировкой. Нет, Шайскопф, вам придется подождать, пока мы возьмем кормило правления в свои руки. И тогда уж вы сможете делать все, что вам заблагорассудится.
— А как насчет моей жены? — с брюзгливой подозрительностью спросил полковник Шайскопф. — Ее-то я смогу сюда вызвать?
— Вызвать сюда жену? Да зачем вам это нужно?
— Муж и жена должны жить вместе.
— Об этом сейчас тоже говорить не приходится.
— Но мне сказали, что я смогу ее вызвать!
— Вас и тут обманули.
— Они не имели права меня обманывать! — с повлажневшими от негодования глазами воскликнул полковник Шайскопф.
— Имели, — холодно отрезал генерал Долбинг, решив сразу же проверить нового подчиненного на испуг. — Не будьте ослом, Шайскопф! Люди имеют право делать все, что не запрещено законом, а закона, который запрещал бы вас обманывать, насколько мне известно, нет. Зато Я запрещаю вам впредь отнимать у меня время на подобную чепуху! Ясно?
— Так точно, сэр, — промямлил полковник Шайскопф.
Он трусовато сник, и генерал Долбинг благословил судьбу, пославшую ему в подчиненные размазню. О человеке с твердым характером среди офицеров АСОРа он опасался даже подумать. А сейчас, победив, сразу же смягчился. У него не было привычки унижать своих подчиненных.
— Если ваша жена служит в Женском вспомогательном батальоне, — милостиво сказал он, — ее, пожалуй, можно сюда вызвать. Но ЖВБ — непременное условие вызова.
— У нее есть подруга из Женского вспомогательного батальона, — с надеждой припомнил полковник Шайскопф.
— Боюсь, что этого недостаточно. Если б миссис Шайскопф пожелала вступить в ЖВБ, то я, по всей вероятности, смог бы ее вызвать. А сейчас, дражайший полковник, давайте-ка займемся, если у вас нет возражений, нашими боевыми делишками. — Генерал Долбинг встал и подошел к вращающейся стойке с огромными цветными картами. — Обстановка, коротко говоря, такова…
— Но мы ведь не будем участвовать в боях? — побледнев от ужаса, выкрикнул полковник Шайскопф.
— Конечно, нет, — снисходительно сказал генерал Долбинг и компанейски усмехнулся. — Вы все же должны хотя бы немного мне доверять. Именно поэтому мы и расквартированы пока в Риме. Флоренция устроила бы меня гораздо больше — из-за близости к рядовому экс-первого класса Уинтергрину, — однако чересчур близкая линия фронта препятствует нам сейчас туда передислоцироваться. — Генерал Долбинг поднял деревянную указку с резиновым наконечником и широким волнистым движением перечеркнул Италию от побережья до побережья. — Здесь, видите ли, укрепились немцы, Шайскопф. Они вгрызлись в эти горы, создав необычайно прочную, так называемую Готскую, линию обороны, которую нам не удастся прорвать, по моим расчетам, до начала лета, хотя близорукие увальни из нашего строевого командования и попытаются, вероятно, это сделать, совершив, как всегда, прискорбную ошибку. Таким образом, наша спецслужба имеет в распоряжении около девяти месяцев для решения стоящих перед нами задач. А главная наша задача — захватить все бомбардировочные соединения военно-воздушных сил США. Ведь если бомбардировку врага с неба не именовать спецслужбой, — сказал генерал Долбинг и отрепетированно раскатисто рассмеялся, — то совершенно непонятно, как ее тогда именовать. Вы согласны? — Полковник Шайскопф ничем не выразил своего согласия, однако генерал Долбинг был уже слишком заворожен собственным красноречием, чтобы это заметить. — Наше положение следует назвать превосходным. К нам постоянно прибывают пополнения — и вы, в частности, тому пример, — а времени у нас для тщательной разработки стратегии больше чем достаточно. Наша первоочередная цель вот здесь. — Генерал Долбинг сместил кончик указки к югу и многозначительно упер его туда, где возле острова Пьяноса было выведено гримировальным карандашом четкое, написанное печатными буквами слово — ДРИДЛ.
