— Я, знаете ли, к ней не приглядывался.
— Но ведь за разные-то места вы ее хватали? Неужели только потому, что они у нее есть?
— Да не хватал я ее за разные места! А вот Дэнбар…
— Опять та же дурацкая песня? — с ядовитым сарказмом воскликнул майор Сэндерсон и раздраженно бросил карандаш. — Вы что — всерьез надеетесь уйти от ответственности, прикидываясь не самим собой? У меня иссякла всякая симпатия к вам, Фортиори. Понимаете? Иссякла всякая симпатия.
Йоссариан почувствовал, как могильный ветерок понимания шевелит у него на макушке волосы.
— Я не Фортиори, сэр, — смущенно пробормотал он. — Я Йоссариан.
— Кто-кто?
— Йоссариан, сэр. Моя фамилия Йоссариан. Меня поместили в госпиталь с раной на левой ноге.
— Ваша фамилия Фортиори, — воинственно возразил майор Сэндерсон. — И вас поместили в госпиталь из-за камней в слюнной железе.
— Уймитесь, майор! — взорвался Йоссариан. — Мне-то уж как-нибудь известно, кто я такой.
— А у меня есть ваша госпитальная карта, где черным по белому написано — Фортиори! — прорычал майор Сэндерсон. — Возьмите себя в руки, пока не поздно, Фортиори. То вы Дэнбар. То Йоссариан. Если так пойдет и дальше, то на днях вам покажется, что вы Вашингтон Ирвинг. Знаете, в чем ваша беда? У вас раздвоение личности, вот в чем ваша беда.
— Возможно, вы и правы, сэр, — дипломатично согласился Йоссариан.
— Не возможно, а очевидно. У вас мания преследования. Вам кажется, что люди хотят сжить вас со света.
— Да ведь так оно и есть, сэр.
— Видите? У вас нет никакого уважения к старшим традициям и священным по званию — решительно никакого! Вы опасный и растленный тип, вас надо вывести отсюда и расстрелять!
— Что это с вами, сэр?
— Вы враг народа!
— Окончательно спятил! — рявкнул Йоссариан.
— Я-то не спятил! — сипло заорал, думая, что говорит шепотом, Доббз, пришедший навестить Йоссариана. — Обжора Джо видел их собственными глазами! Вчера, когда летал на транспортном самолете в Неаполь за кондиционерами с черного рынка для фермы полковника Кошкарта. Там расположен перевалочный центр, где ждут отправки в Штаты сотни пилотов, бомбардиров и стрелков. У них всего по сорок пять боевых вылетов, а у некоторых, награжденных за ранения медалью «Пурпурное сердце», и того меньше. Пополнения приходят во все полки, кроме нашего. Ты что — газет не читаешь? Есть приказ, чтобы все военнослужащие, даже из административных отделов, были посланы, хотя бы на короткое время, в действующую армию. Нам обязательно надо его убить.
— Тебе ведь осталось всего два боевых вылета, — принялся негромко урезонивать Доббза Йоссариан. — Ну на кой ты будешь рисковать?
— А в боевом вылете я, по-твоему, не рискую? — срывающимся от страха и злости голосом прохрипел Доббз. — Мы сможем прикончить его прямо завтра утром, когда он будет возвращаться со своей фермы. Я и пистолет захватил.
Йоссариан испуганно вытаращился на Доббза, который вынул из кармана пистолет и поднял его высоко в воздух, чтобы показать Йоссариану.
— Ты что — псих? — остервенело зашипел Йоссариан. — Спрячь его немедленно! И прекрати орать!
— Да ты-то чего психуешь? — с видом оскорбленной невинности возмутился Доббз. — Нас же никто не слышит.
— Вы когда-нибудь заткнетесь? — рявкнул кто-то из дальнего угла палаты. — Неужели человек и в госпитале не может спокойно поспать?
— Сам заткнись, умник позорный! — зарычал, вскакивая, Доббз, готовый к драке. Он сжал кулаки, но, прежде чем Йоссариан успел его одернуть, начал громоподобно чихать и оглушительно чихнул шесть раз подряд, переваливаясь из стороны в сторону на своих пружинисто-крепких ногах и вздергивая кверху локти в тщетной попытке сдержаться. Веки на его влажных от слез глазах покраснели и вспухли. — Он думает, он кто? — судорожно шмыгая носом и утирая его тыльной стороной ладони, проворчал Доббз. — Надзиратель в тюрьме или, может, полицейский?
— Он обэпэшник, — спокойно уведомил Доббза Йоссариан. — У нас их тут уже трое, и, говорят, скоро им пришлют пополнение. Да ты не бойся, — утешил он Доббза. — Они ищут человека по имени Вашингтон Ирвинг. До убийц им сейчас дела нет.
— А кто говорит про убийц? — возмущенно вскинулся Доббз. — Это из-за того, что мы хотим опередить полковника Кошкарта…
— Да тише ты, так тебя и не так! — прошипел Йоссариан. — Неужели ты не можешь разговаривать шепотом?
— Я шепотом! У меня…
— Опять орешь!
— Да не ору я! У меня…
— Вы заткнетесь там наконец или нет? — завопили несколько человек с разных коек.
— Я вот сейчас ВАМ заткну ваши смрадные глотки! — зарычал Доббз, вскакивая с пистолетом в руке на шаткий стул. Йоссариан ухватил его за руку и стащил вниз. Доббз опять начал чихать. — У меня аллергия, — извиняющимся тоном объяснил он, пытаясь утереть слезы и сопли.
— То-то вот и плохо. Если б не твоя аллергия, ты, может, стал бы великим человеком.
— Полковник Кошкарт убийца, — жалобно сказал Доббз, пряча в карман скомканный сопливый платок цвета хаки. — Он постепенно убьет нас всех, если дать ему волю.
— А может, он больше не будет увеличивать норму вылетов. Может, угомонится на шестидесяти.
— Не угомонится он, и ты знаешь это лучше, чем я. — Доббз в свирепом нетерпении наклонился к Йоссариану, его мощные челюсти плотно сомкнулись, а на щеках под бронзовой от загара кожей заиграли твердые желваки. — Скажи, что это хорошее дело, и завтра утром все будет кончено. Ты понимаешь, про что я говорю? Причем шепотом говорю, заметь.
— Да какого дьявола ты не сделаешь все это молча и один? — пряча глаза от его огненно-раболепного взгляда, запротестовал Йоссариан. — Зачем тебе нужна трепотня?
— Один я боюсь. Один я ни на что не могу решиться.
— Ну а я тебе не помощник. В моем положении надо спятить, чтобы спутаться с психом вроде тебя. Моей ране на ноге цены, можно сказать, нет. Меня же теперь отправят домой.
— А сам-то ты не спятил? — изумленно воскликнул Доббз. — Это же пустяковая царапина. Как только ты отсюда выпишешься, тебе дадут в зубы «Пурпурное сердце» и посадят на боевой самолет.
— Вот тогда-то я его и убью, — торжественно поклялся Йоссариан. — Найду тебя, и мы это обстряпаем.
— Нам надо обстряпать это завтра утром, а то будет поздно! — умоляюще воскликнул Доббз. — Капеллан сказал, что Кошкарт опять выставил наш полк на добровольную бомбардировку Авиньона. Меня же собьют, пока ты тут лежишь. Я не способен вести самолет. Посмотри, как у меня трясутся руки. Я полностью выдохся, понимаешь?
Йоссариан не решился на окончательный ответ.
— Надо сначала посмотреть, как оно все обернется, — сказал он.
