Забавная штука язык. Именно язык отличает нас от животных. «Уже». Такое невинное слово. Но оно что-то означает. Оно выдает, что бабушка знала о моем приходе. Потому что кто-то ей сказал, что я сюда направляюсь.
— Боже милосердный! Здесь еще никого нет. И никто не предупредил, что мне…
Разговаривая, она открывает замок, и, пока он жужжит, я вхожу, а она все еще стоит у письменного стола, держа палец на кнопке, и что-то рассказывает мне по телефону. На руке плащ. Не могу решить, пришла она только что или собирается уходить. При виде меня у нее на лице появляется тупое, перепуганное выражение. Мне ее жалко. Она не знает, что ей со мной делать.
— Вы сегодня работаете? В субботу? — спрашиваю я.
— Вовсе нет. То есть, я имею в виду, обычно нет. Но сегодня… Ух, не знаю… Так что вы хотите?
— Хочу поговорить с Мак-Маллином.
Напряженность спадает с лица. Она наклоняет голову:
— Ой, как смешно. Он уже едет. Он надеялся, что вы здесь будете. У вас ведь была договоренность? О встрече? И вы поедете в аэропорт. Он просил, чтобы, если вы… — Она спохватывается и бросает плащ на спинку стула. — Ну хорошо, он скоро приедет. Может быть, нам пока подняться в его приемную?
Она идет вслед за мной по мраморной лестнице, потом по коридору с колоннами. Акустика еще более подчеркивает, что во всем здании, кроме нас, никого нет. Мы проходим по мозаичным плиткам мимо Вселенной мистера Энтони Лукаса Уинтропа-младшего и поворачиваем еще раз за угол. И вот мы стоим перед двустворчатыми церковными вратами, которые ведут к кабинету Майкла Мак-Маллина. Маленькие, гладко отполированные латунные буковки, образующие это имя, привинчены к темной деревянной панели. Когда вся власть в твоих руках, ты можешь позволить себе быть скромным.
Приемная перед кабинетом Майкла Мак-Маллина размером с конференц-зал. Поблескивает паркетный пол. Письменный стол секретаря стоит рядом с эксклюзивными французскими креслами и диванами, где посетители могут сидеть в ожидании, пока его превосходительству не будет угодно пригласить их в святая святых. Книжные полки ломятся от библиографических редкостей. Два окна обращены на улицу, видно, что стены толстые. Огромный ксерокс и такой же компьютер деликатно запрятаны подальше от глаз. Дверь в кабинет, где царит Мак-Маллин, имеет один обыкновенный замок и два с секретом. На подоконнике металлическое покрытие. На стене мигает красная лампочка сигнализации. В любой день Майкл Мак-Маллин может испытывать счастье и чувствовать полную безопасность, словно маленькая свинья-копилка в самом безопасном денежном хранилище мира.
— Ну вот, посидите здесь и подождите! — говорит бабушка. Она переводит дыхание. Потом выходит из приемной и закрывает дверь.
Я сажусь на подоконник. Поглядывая на улицу, размышляю, что мне надо сказать Мак-Маллину.
Вскоре из-за угла выскакивает «БМВ-745» бежевого цвета. Переходившая через дорогу женщина резко отпрыгивает к тротуару. Поэтому я и обращаю внимание на машину. Я ненавижу автомобильных хулиганов.
Под окном машина резко останавливается. Взвизгивают тормоза. Из машины выходят четверо мужчин. Шофера я раньше не видел. За ним идет Мак-Маллин (он же де Витт). И мой старый добрый друг Грэм Ллилеворт.
Но только последний пассажир пугает меня по-настоящему. Мы уже встречались с ним раньше. Это Кинг-Конг.
Я задумываюсь, зачем они прихватили с собой пальцедробителя, если хотели только поговорить со мной.
Когда я приоткрываю дверь приемной, то слышу жужжание электрического замка. Пришедшие идут по первому этажу.
Голос бабушки:
— Он наверху!
Я разуваюсь и бегу по коридору с колоннами, держа в каждой руке по ботинку. Увидев четверых на лестнице, прижимаюсь к колонне. Если они сейчас обернутся, то увидят меня. Но они не оборачиваются.
Жду, когда они завернут за угол, бегу к лестнице и мчусь по ступенькам. В самом низу обуваюсь.
Бабушка поворачивается.
— Как… Это вы? — изумленно спрашивает она и ищет кого-то взглядом. — Здесь?
— Воистину это я, — отвечаю я.
Из приемной Мак-Маллина раздается вопль.
— Но… — начинает она и делает шаг в мою сторону, когда я прохожу. Как будто у нее черный пояс джиу-джитсу и она намеревается самолично уложить меня на пол.
— Задержать его! — кричит голос.
Бабушка семенит за мной до самых дверей, в испуге вереща.
Я выбегаю на улицу и растворяюсь в толпе.
21.
Чемодан Дианы стоит в прихожей и подготовлен к отъезду. По выражению ее лица можно понять, что она сидела на нем и ждала все последние пять часов.
— Наконец-то! — выкрикивает она. — И где же тебя…
Я ее обрываю:
— Я думаю, они их убили!
Рот у Дианы остается открытым.
— Надо ехать! — напираю я.
— Кто, — заикаясь, лепечет она, — убил кого?
— Я говорю о моем отце. И де Витте.
— И кого же они убили?
— Это их убили.
— Теперь я ничего не понимаю! Почему их убили?
— Они что-то знали.
— О боже! О ларце?
— Не знаю. Но они умерли почти одновременно. В результате несчастных случаев.
— Вот как?
— Между этими событиями должна быть связь.
— Не думаю…
— Диана! Ты ничего в этом не понимаешь. Бежим! Вещи собрала? Сейчас поедем!
— К чему такая дикая спешка?
— За мной гонятся!
— Подожди немного.
— У нас нет времени!
— Кто за тобой гонится?
— Мак-Маллин! Ллилеворт! Кинг-Конг! ЦРУ! Дарт Вейдер!
— Э-э…
— Идем!
— Гонятся за тобой?
— Я спасся в последний момент! Они не успели меня схватить!
Она огорченно наблюдает за мной:
— Бьарн… Тебе не кажется, что ты слегка преувеличиваешь?
— Диана!
— Хорошо-хорошо, мы едем! Твой багаж внизу?
— Ему придется остаться в гостинице.
— Но…
— Деньги и паспорт при мне.
— Бьарн, я боюсь! Что случилось?
— Потом расскажу. Идем! Надо спешить, если мы хотим успеть на самолет.
— Но разве не надо сначала…
— Сначала что?
— Я должна позвонить отцу.
— Вот как?
— Понимаешь, он…
— Позвони из аэропорта! Позвони из Норвегии!
— Это займет одну минуту. Полминуты!
