«Ладога Trade Company», владелица подземного гаража,
примыкающего к дому Стаса на Суворовском!
— Думаю, Игорь Пестерев как-нибудь расскажет
компетентным органам, как он познакомился с Дремовым. Но сейчас это неважно.
Важно то, что он передал Дремо-ву фотографию Аллы и ее перстень, который
пожертвовали ему Яна и Филипп в качестве некоего залога молчания. Думаю, не
только перстень… Я не знаю, кому пришла в голову идея сыграть в двойника Аллы…
Возможно, вашему приятелю. Для таких тонких схем сам Пестерев был слишком
ограничен… Должно быть, они решили просто скачать деньги с музыканта. Но
скачивать уже не пришлось. Потому что Киви в день, намеченный для решительного
разговора, оказался мертвым. Об этом сообщил Пестереву его приятель по фамилии
Сидоров.
Сидоров, Сидоров… Кажется, эта фамилия где-то упоминалась.
— Наш Толик Сидоров? — безмерно удивился
Андрон. — Бывший секьюрити?
— Именно. Кроме того, он рассказал о девушке, которая
убила Олева Киви.
Я инстинктивно вжала голову в плечи.
— Девушке, которую нанял Стас. И Пестерев знал об этом.
И поехал разбираться. И вошел, как обычно входил — через подземный гараж. Я
думаю, они повздорили. И Пестерев, должно быть, случайно убил его. Рана на
виске Дремова весьма показательна. Он ударился о мраморную плиту стола…
— Да черт с ним, со столом, — неуемного кулика
Андрона Чулаки волновало только собственное болото. — Кто музыканта-то
убил?!
— Дался вам музыкант, — впервые Рейно не проявил
солидарности с мертвым соплеменником.
— …Есть что-нибудь выпить? — раздался за нашей
спиной заспанный голос с таким же заспанным акцентом Калью Куллемяэ.
Андрон, только сейчас вспомнивший о своих обязанностях,
подскочил к постояльцу и налил ему коньяк. В рюмку ушедшего Филиппа.
— Значит, вы интересуетесь, кто убил Олева Киви? Я
скажу, — Рейно закинул ноги на стол и как-то странно расслабился. —
Один из тех, кто присутствовал на коньячной вечеринке у господина Чорбу в ночь
убийства.
— Я тоже присутствовал, — ухмыльнулся
Калью. — Хорошо, что проснулся. Теперь не пропущу самое интересное.
— Теперь не пропустишь, — ответил ему такой же
улыбкой Рейно и перешел на беглый тягучий эстонский. Такой беглый и такой
тягучий, что даже я понимала лишь отдельные слова: Шамне, камень, код, Чарская,
видеокамера…
В конце этой перепалки лицо Калью вытянулось, он плеснул
коньяк на ботинки Рейно и…
И бросился к выходу.
И наткнулся на Монти и фээсбэшную гиену Лемешонка.
— Ясно, кто убийца? — заорал Рейно, сбрасывая ноги
со стола. — Можете взять!
Слово «взять» подействовало на Лемешонка магически. Он был
никакой не гиеной. Он был бультерьером. И тотчас же бросился вперед. На меня.
Через секунду я уже валялась на полу, спеленатая веревками его мускулов.
— Дурак!!! Не ее!!! Его!.. — Рейно принялся
оттягивать Лемешонка от меня.
А Монтесума, верная, отважная Монти, набросилась на пресс-секретаря
Олева Киви. Через секунду к ней присоединился и Андрон Чулаки.
Но ничего этого я не видела. Слезы застилали мои глаза. Я
была невиновна.
Я была свободна!..
* * *
… — Так почему все-таки Калью? — спросила я у Рейно,
залпом выпивая коньяк и сидя в целомудренных отцовских объятиях Аурэла Чорбу.
— Вы ведь сами сказали мне, что Олев Киви был знаком с
ювелиром Шамне. Шамне работал на него. Подделывал драгоценности, гранил
настоящие камни, которые Киви переправлял ему из Юго-Восточной Азии. Думаю, что
когда у Киви появился этот алмаз в рукоятке ножа, он сразу же понял его
реальную стоимость. И сообщил о камне Шамне.
— Ну и что?
— Илларион Илларионович Шамне тоже погорел на этом
камне. Так же как и Киви. Киви сообщил ему о ценнейшей находке. Очевидно, он принял
решение спилить алмаз на несколько камней. Но он не сказал Шамне самого
главного: где находится камень. Просто — ценный алмаз — и все. Гораздо более
ценный и гораздо более крупный по размеру, чем «Граф Орлов», например. Или
«Виктория». Тут-то и появляется Калью Куллемяэ. Он некоторое время работал с
Шамне, был его таллинским компаньоном. И Шамне, которому сообщение об алмазе не
давало покоя, решает задействовать Калью. Калью приезжает в Вену, в которой не
так уж и много эстонцев. И сравнительно легко получает место пресс-секретаря. И
начинает пасти алмаз. Он хочет увидеть его, но шифра сейфа не знает. Тут ему на
помощь приходит сообразительный Шамне.
— Банкнота с номером! — сказала я. Коньяк
действовал на меня благотворно.
— Именно. Должно быть, Шамне догадался, что страсть к
Алле Кодриной не могла иссякнуть так просто. И предположил, что Киви забил в
код сейфа дату ее рождения.
— А почему не смерти?
Рейно укоризненно посмотрел на меня.
— Почему вы, русские, признаете только черный юмор?
— Ладно, не отвлекайтесь.
— Хорошо. Скорее всего Шамне позвонил Калью и сообщил
ему об этом. А Калью записал номер на первой попавшейся бумажке. На банкноте.
Он собирался влезть в сейф, но тут случился конфуз с Полиной Чарской и кражей.
И Калью узнал то, чего не знал раньше: сейф находится под присмотром
видеокамеры.
— Но почему Чарскую изгнали из Вены?
— Да потому что она видела нож. — Рейно даже
зачесался от раздражения: «Почему вы, русские, такие бестолковые?!»
— Она не видела ножа. Она бы мне сказала.
— Она и сказала: оружие меня не интересует. А нож — это
тоже оружие… Не правда ли, господин Чорбу?
— Я так не думаю, — Аурэл положил руку мне на
затылок.
— Вы, русские…
— Молдаване, — поправила я, и Рейно досадливо
махнул рукой. — Не отвлекайтесь, Рейно.
— Хорошо. Киви испугался — испугался именно того, что
Чарская все-таки увидела нож в потайном отделении. И он быстро решает порвать с
ней. Дивный алмаз — превыше всего. Он обвиняет актрису в краже колье, которое,
в общем, было подделкой. И под угрозой шантажа отлучает от дома. Теперь Калью
связан по рукам и ногам. Он не может добраться до алмаза. А потом наступает
лето, и Киви сообщает Шамне, что привезет алмаз. У Калъю появляется работа.
Алмаз нужно выкрасть, пока он не защищен ни камерами, ни сейфами. Лучшего
места, чем гостиница, не найти. Нужно только выбрать время.
— Когда Киви заявится в номер с бабой, чтобы все
свалить на нее? — обиженным голосом сказала я.
— Не обязательно. Просто в тот вечер все совпало.
Пришла пора идеального алиби. Идеального, хотя и спонтанного. После пьянки все
пошли смотреть на манипуляции с видеокамерой. Если вы помните — половина
отправилась на улицу, а половина — в холл. Калью не примкнул ни к одной по той
простой причине: если возникнут какие-то вопросы, первая группа будет уверена,
что он был в холле. А вторая — что на улице. Он был везде и нигде не был…
