Кроткий Гриша поскреб затылок, развернулся и на полусогнутых
двинулся к двери. Чарская набрала воздух в легкие и выдала очередь ему в спину.
— И не думай … Гришаня, что ты здесь надолго зацепился
… !!! Меня твоя … халдейская рожа тоже не устраивает!!! Можешь сказать …
Антону, что я с тобой работать не собираюсь!!!!!!!!!
Вдогонку уходящему режиссеру полетел аккумулятор от камеры.
Как это было классно, черт возьми!
Чарская показала себя такой восхитительной дрянью, что я не
удержалась и зааплодировала. Аплодисменты подействовали на актрису отрезвляюще.
Она повернулась ко мне и нагнула точеную голову.
— Ты кто такая…?! Какого … посторонние на площадке?!!
Договорить Чарская не успела: я плеснула ей в лицо остатками
кофе. Как это было классно, черт возьми!
Кофе моментально разрушил ее собранное по кирпичику лицо,
упростил губы и с головой выдал нос — нос самой обыкновенной шпанистой девки,
подружки насосавшегося пивом байкера.
— Ну что, полегчало? — спросила я.
— Не поняла? — упавший до трагического шепота
голос Чарской тоже оказался обыкновенным.
— А что тут понимать? Не люблю, когда орут. Можно
сказать все то же самое, но тише.
— Ты кто такая? — снова повторила Чарская. Я
обошла камеру и заглянула в ее глазок. Картинка не выглядела шедевром, но
Чарская все равно была хороша.
— Значит, вы и есть Полина Чарская, — протянула я,
не отрываясь от объектива. — По кличке «Эта Сука». Подбираете роли, от
которых все отказываются. Даже Лия Ахеджакова.
С Лией Ахеджаковой был явный перегиб, и Чарская едва не
задохнулась от ярости.
— И про Джонни Деппа лихо вставили. До печенок
пронимает. Вот только Джонни Депп в любительском порно не работает…
Прости меня, Анне Раамат!.. Сейчас мне и так придется
несладко.
Но самым странным было то, что никаких матов не последовало.
И я продолжила дразнить гусей.
— И с Тарантино прокол. Тарантино Деппа не
снимает, — об этом я когда-то вычитала в своей карманной библии — журнале
«Дамский вечерок». И теперь решила воспользоваться полученной
информацией. — Кто вам тексты пишет, девушка?.. Увольнять надо таких
сценаристов!
И Чарская не выдержала! Наконец-то!
Она выбросила вперед свое сжавшееся в пружину тело,
опрокинула на пол камеру и вцепилась мне в волосы. Прежде чем наподдать ей под
дых и оттянуть ноздри самого обыкновенного шпанского носа, я мысленно вознесла
хвалу своей парикмахерше. Наденька, ведомая, должно быть, святым Николаем,
покровителем девиц брачного возраста, состригла мои патлы почти под корень.
Но Эта Сука быстро поняла, что с моей черепушкой ей ловить
нечего, и переключилась на лицо. И даже сумела расцарапать мне щеку.
— Vastik!…
[18]
Elukas!…
[19]
— взвыв от боли, ругнулась я. — О, куррат!..
Чарская отпрыгнула от меня, как от энцефалитного клеща.
— Что… что ты сказала? — переводя дух, прошептала
она.
Я молчала.
— Это ведь по-эстонски, да?.. Ты что — эстонка?
— Mooname, — сразу же насторожилась я. —
Допустим.
И тут произошла совсем уж невероятная вещь: Полина Чарская,
Эта Сука, журналистский бич, проклятье режиссеров, головная боль продюсеров,
демон гримерш, пугало костюмеров, — расплакалась.
Расплакалась, как самая последняя потаскуха, которой не
заплатили за работу.
— Я знала, что так будет… Что кто-нибудь обязательно
появится…
Я подперла рукой поцарапанную щеку: в кого только мне не
приходилось переквалифицироваться, с тех пор как биржа труда имени Стаса
Дремова прекратила свое существование! Романтическая убийца для Сергуни;
прагматичный курьер для фотографа Рейно; корреспондентка-женоненавистница для
Филиппа Кодрина и таинственная Аннушка для его жены.
Интересно, за кого меня принимает Полина Чарская?
— Что будем делать? — спросила я. Этот вопрос был
идеален, никаких проблем с интепр… тьфу, с интерпретацией. Чарская услышит то,
что захочет услышать.
— Как тебя зовут? — Она растягивала слова и
усердно рыла паузы между ними: в человеческий рост, не меньше. Она хотела
выиграть время.
— Кайе, — соврала я.
В который раз я меняю имя? Кажется, в третий… Брат Димас
поднял бы меня на смех. Но Полине Чарской было не до смеха, я это видела. И
потому, выдержав паузу, тихо произнесла:
— Разве Олев не говорил обо мне?
Теперь она испугалась по-настоящему, — просто какое-то
дитя улицы, стянувшее у цыганки петушок на палочке. И сразу же пойманное на
месте леденцового преступления. Куррат! Я попала в яблочко, хотя и не знала, в
какое именно.
— У тебя нет акцента, надо же! — Совсем не это
волновало ее застывшие в немой мольбе глаза, совсем не это! — Идем.
— Куда?
Чарская ничего не ответила. Она подтащила меня к окну, за
которым болталась строительная люлька.
— Прыгай, — сказала Чарская.
— Сначала ты.
Пожав плечами и забыв призвать в свидетели Тарантино с
Джонни Деппом, а также три московских театра и дублершу с фигурой борца сумо,
Чарская спрыгнула вниз и без всякой склоки приземлилась на аккуратно сложенные
ящики. Я последовала ее примеру. Теперь мы болтались на высоте двадцать второго
этажа. В любое другое время я полюбовалась бы видом города, — но только не
сейчас.
Если свистящие от ветра канаты оборвутся, федеральный розыск
будет сильно разочарован.
Но Чарской было наплевать на ветер. Она открыла один из
ящиков и достала оттуда плоскую флягу:
— Будешь?
— Сначала ты.
Она отвинтила крышку и, даже не поморщившись, сделала
крупный глоток. И снова я последовала ее примеру: во фляжке оказалась самая
обыкновенная водка.
— Я не имею никакого отношения к его смерти, —
тихо сказала Чарская. — Тебя ведь это интересует?
— Не только это.
— Ну да, мы жили на Крестовском… Но это просто
совпадение, случайность… Мы даже ни разу не виделись… Я снова сделала глоток из
фляжки.
— Хорошо, — сразу же пошла на попятный Эта
Сука. — Виделись… Я как-то встретила его… Тоже случайно. Привет-привет…
Вот и все…
— Все? — Я до сих пор не понимала, к чему она
клонит.
— Я же вернула все драгоценности, какого черта?! Он
обещал мне, что ничего не всплывет… Он обещал. Он обещал, что передаст мне эту
пленку и что мы обо всем забудем. И останемся друзьями.
