— Но вам же заплатили, — я снова предъявила права
на две тысячи баксов.
— Вот именно. Я остался из-за Олева Киви. Я остался
из-за фотографий. И я остался из-за вас.
— Правда? — Я призывно улыбнулась, но закинуть
ногу на ногу не получилось: в злополучном «опельке» явно не хватало
пространства.
Да и Рейно остался равнодушен к моим профессиональным
телодвижениям.
— Вы обвели меня вокруг пальца. Первый раз меня обводят
вокруг пальца… И кто — русская!..
— Я не хотела. Я просто жертва обстоятельств. Я попала
в безвыходное положение. Меня обвиняют в убийст ве, которого я не совершала. А
если я заплачу вам тысячу долларов, вы поможете мне?
— Если это не будет нарушать мой принцип.
— И что же это за принцип? — осторожно
поинтересовалась я.
— Принцип простой — «когда дело касается денег — засунь
все свои принципы себе в задницу». Тысяча двести, и я берусь за это.
— Хорошо.
В конце концов, я всегда смогу отработать эти деньги на
шведской лесопилке Монтесумы… Успокоившись на этот счет, я вынула триста
баксов, полученные от Монти, и протянула их Рейно.
— Задаток, — сказала я.
— Задаток обычно определяется половиной суммы…
Я едва не произнесла сакраментальную фразу «могу заплатить
натурой», но вовремя сдержалась.
— У меня больше нет. Я в бегах, не забывайте. Остальное
получите завтра вечером. Или послезавтра утром. А как вы меня нашли?
— Заплатил сам себе пятьдесят долларов, поднатужился и
нашел, — ускользнул от прямого ответа Рейно.
Так-то, Варвара. Ставки как никогда низки. Пятьдесят
долларов — твоя красная цена.
— Ладно. Не хотите говорить — не надо. Тогда скажите
хотя бы, кто изображен на фотографии?
— А вы не знаете?
— Нет.
— Заплатили две тысячи, сами не зная за что? — Он
посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Выходит. Так кого вы засняли? И почему?
— Я скажу. Когда получу всю сумму. Извините.
Ничего не скажешь, мой собственный паноптикум расширялся и
постоянно пополнялся экспонатами: в нем уже числились Сергуня Синенко, готовый
заложить душу за самую небольшую информацию, и малопонятный Рейно, готовый
заложить душу за самые небольшие деньги.
— Вы не подбросите меня к Калинкину мосту? —
вежливо спросила я. Раскрывать свое местоположение до конца мне не хотелось.
— Я плохо знаю ваш город.
— Я покажу.
— Транспортные расходы — отдельно, — тотчас же
ввернул этот сомнительный частный детектив. — Я предоставлю смету.
А, чтоб ты пропал!..
— Как я проверю, что вы хороший специалист?' — решила я
напоследок уесть этого пальцем деланного эстонского Шерлока Холмса. —
Денежки-то вы возьмете, а вдруг ничего и не получится?..
Рейно оскорбился:
— Я нашел вас? Нашел. Я работал на Олева Киви? Работал.
А Олев Киви слишком серьезный человек, чтобы доверять свои дела первому
встречному. Я — профессионал.
— Так, может, у вас и лицензия есть?
— А как же! — Рейно покопался в карманах пиджака и
извлек оттуда сложенную вчетверо гербовую бумагу, закатанную в тонкий пластик.
Из бумаги я узнала, что Reino Uuskula действительно является
частным детективом без права ношения и использования огнестрельного оружия.
Лицензия была выдана департаментом полиции города Мыйзакюла (боже, храни меня
от подобных географических извращений!).
— Как поживает ваша льнопрядильная фабрика? —
спросила я.
Рейно удивленно поднял брови.
— Я давно не был дома, так что ничего сказать не могу.
Наверное, наращивает мощности…
— Будем надеяться, — улыбнулась Рейно я. —
Так вы отвезете меня к Калинкину мосту?
…У Калинкина моста я простояла до шести утра. И только в
пять минут седьмого какой-то снулый водитель бетономешалки согласился
подбросить меня до Канонерского. Я едва не заснула в лифте, а когда приехала на
вожделенный шестнадцатый этаж, то сразу же наткнулась на листок бумаги,
воткнутый в дверь: «УЕХАЛ НА РЕДАКЦИОННОЕ ЗАДАНИЕ. ВСТРЕЧАЕМСЯ В 18.30 У МЕТРО
„ВАСИЛЕОСТРОВСКАЯ“. ПОКОРМИ ИДИСЮДА. ТВОЙ СЕРГЕЙ».
Задав корму вечно недовольному коту, я как подкошенная
рухнула на кровать и уснула. Весь остаток утра мне снились сиамские близнецы
Евгений Данилович Ле-мешонок и Reino Uuskula, отплясывающие дьявольский
краковяк в сопровождении струнного оркестра. При этом Кайе, как и положено,
сидела на цимбалах, Монтесума наяривала на скрипке, мне же досталась
виолончель.
Виолончель Олева Киви.
И хотя ни сам Олев Киви, ни Стасевич мне не снились, я все
равно проснулась с тяжелой головой. И подскочила как ужаленная: допотопный
будильник Сергуни показывал половину двенадцатого! К часу мне нужно быть в кафе
«Севан», так что времени остается только на чистку зубов и легкий душ в
Сергуниной ванной, загаженной невесть откуда взявшимся цементом и погибшими во
цвете лет сперматозоидами.
Едва я вышла из подъезда, как услышала хриплый звук
автомобильного клаксона: к аллейке напротив дома был припаркован
задрыга-«опелек» Рейно.
Но откуда он здесь взялся? Я могла бы поклясться, что
сегодня утром, рассекая на бетономешалке подступы к Канонерскому, не видела за
собой никакого «хвоста». Да, шоссе было пустынным. Но не из воздуха же он
материализовался, этот липучий частный детектив!..
«Опелек» по-прежнему оглашал окрестности дурным голосом, и
мне ничего не оставалось, как подойти к нему. Услужливый Рейно, как швейцар,
распахнул переднюю дверцу, и я…
Я сунула ему в руку рубль, будь я проклята!
И Рейно этот рубль взял, будь он проклят!
— Ничего, что не в валюте? — спросила я,
усаживаясь на продавленное сиденье «опелька».
— Я поменяю, — успокоил меня Рейно.
— Как вы меня нашли?
— Заплатил сам себе десятку, поднатужился и нашел.
— А зачем? Мы же договорились — встречаемся, когда
будут деньги.
— Хотел еще раз на вас взглянуть, — сознался
Рейно. — Все поверить не могу, что какая-то русская обвела меня вокруг
пальца…
— Ну, раз уж вы здесь, может быть, добросите меня до
Петроградки?
— Я плохо знаю ваш город.
— Я покажу…
— Хорошо. Кстати, я узнавал. Километр стоит пять
рублей. Так что…
— Я помню. Транспортный тариф, — упредив Рейно, я
вынула из кармана полтаху и протянула ему. — Хватит?
