Я даже задохнулась от нелепости ситуации. Монтесу-ма, где
ты? Наверняка ты нашла бы слова, чтобы охарактеризовать этого эстонского
пингвина по достоинству. И не только слова…
— Значит, в двойном размере?
— Это указано в договоре. Вы просто плохо читали.
— Ну да… А уведомлять заранее я, очевидно, должна в
письменной форме?
— Почему же… Совсем необязательно в письменной…
— Гори ты синим пламенем! — в сердцах бросила я и
выскочила из «опелька».
Гори ты синим пламенем, гад ползучий! «Дешевка, бычара доеный,
дятел, рогомет», как сказала бы великая кинематографическая матерщинница Полина
Чарская.
Но чем дальше я уходила от «опелька», тем меньше решимости
во мне оставалось. Брать левую машину и трубить на ней в Кронштадт было бы еще
полбеды. А вот что я буду делать на месте? Обходить город квартал за кварталом,
искать дурацкое вертикальное словосочетание «П О Г Р»? И что я буду делать,
если все-таки найду его? Здесь-то мне как раз и могли понадобиться услуги
частного детектива Рейно. И еще как понадобиться!..
Не пройдя и ста метров, я обернулась. «Опелек» стоял на том
же месте, замерший в ожидании. Я махнула Рейно рукой, и он тотчас же подъехал
ко мне.
— Черт с вами, дундук вы прибалтийский, —
скрипнула зубами я. — Я согласна заплатить вдвойне. Только одно условие…
— Все условия уже вписаны в договор, — мягко
напомнил мне Рейно. — Другие условия потребуют приложений к договору.
— Да заткнитесь вы на минуту! У меня одно условие: не
мучьте меня больше всеми этими бумажками. Ведите свою туполобую бухгалтерию
втихаря. Потом представите мне все сразу. Я подпишу.
— Ну, хорошо, — смилостивился Рейно. — Так
куда мы должны ехать?
— В Кронштадт. Это не очень далеко. Минут за пятьдесят
доберемся.
…Путь в Кронштадт занял гораздо больше времени, чем я
предполагала.
Для начала Рейно застрял в пасти дамбы: он как ненормальный
бегал по ее заржавевшим внутренностям и кричал приличествующее случаю
«а-а-а!!!», «о-о-о!!!» и «hurraa-a!!!», чем привел меня в полное
замешательство.
Потом наступил черед двух развалившихся мостов и трех полуразвалившихся
строений из красного кирпича, которые я классифицировала как обломки
императорского борделя. Рейно сдержанно покритиковал извечную российскую
безалаберность и намекнул, что если бы эта местность отошла Эстонской
Республике, то трудолюбивый и не лишенный фантазии эстонский народ создал бы
здесь аналог Французской Ривьеры. Или этнографический музей под открытым небом.
— А может, просто свезти сюда всех «не граждан» и
устроить резервацию? — спросила я. — Дамба и так на последнем
издыхании, глядишь, и смоет всех внутренних врагов Эстонской Республики, как
кутят?..
Рейно оскорбился и до самого поста ГАИ на въезде не произнес
ни слова.
И только когда «опелек» благополучно миновал его, мой педантичный
частный детектив поинтересовался, что же именно мы собираемся искать в
Кронштадте. Вместо ответа я вытащила фотографию Аллы Кодриной и протянула ее
Рейно. Ему хватило одного взгляда на снимок, чтобы тотчас же начать
волноваться.
— Вы с ума сошли. Варя! Я знаю эту женщину. Это жена
Олева Киви. И она уже по меньшей мере год как мертва!
— Год и месяц, если уж быть совсем точным. Но меня
интересует не она, а то, что находится за ней. Видите эти четыре буквы? Нужно
найти место, к которому они прилепились.
— Зачем?
— Еще не знаю. Просто нужно, и все.
— По-моему, это очень неприятная история… И cтoит ли
шевелить старое убийство, если вы еще не избавились от новых?..
Этот вопрос я задавала сама себе несколько раз. Но моя
новорожденная интуиция нашептывала: между смертями Олева и Аллы Кодриной есть
мистическая связь. Такая же мистическая, какая существовала между ними при
жизни. И корни убийства Олева нужно искать в гибели его жены…
— Корни убийства Олева нужно искать в гибели его
жены. — Я сказала это тоном, не терпящим возражений.
Мое весьма сомнительное высказывание произвело такое
впечатление на Рейно, что он едва не врезался в колонну идущих на помывку
морячков. Некоторое время морячки потрясали дубовыми вениками и проклинали
«опелек-задроту». Спасаясь от их праведного гнева, Рейно направил «опелек» за
угол, пронесся до конца квартала, и мы оказались перед огромным, подавляющим
своим величием Морским собором.
Рейно остановился и перевел дух. А потом спросил:
— У вас есть карта города?
— Карта города? А зачем нам карта.города?
— Если бы у нас была карта, — не терпевший бардака
в мозгах Рейно тяжело вздохнул, — мы бы не тратили время на беспорядочные
поиски. Мы бы отследили интересующее вас место по схеме. Обычно на картах
указываются все точки общепита.
— А с чего вы взяли, что это точка общепита? С таким же
успехом это может быть и какой-нибудь магазин. Рейно уткнулся в фотографию.
— Достаточно неудобное сочетание букв… — произнес
он. — «ПОГР»… Мне приходит в голову только «по грибы».
— А мне — «погрязла в дерьме по уши»…
— Кого вы имеете в виду? — насторожился Рейно.
— Не волнуйтесь, Рейно. Себя. Только себя.
Кажется, это успокоило Рейно. Он включил двигатель и
повернулся ко мне:
— Сначала мы объедем город по периметру. Вы возьмете
бумагу и карандаш и будете чертить схему. А заодно отмечать улицы, которые мы
будем осматривать. Он небольшой, этот город?
— Хочется верить…
На прочесывание цитадели Балтийского флота у нас ушел час. И
именно в конце этого часа на одной из тихих улочек, забитой краснокирпичными домами,
мы нашли то, что искали: подпирающие друг друга неоновые буквы «ПОГРЕБОК». При
этом Р и две О безнадежно не горели, но сомнений быть не могло: это и есть
надпись, часть которой увековечена на фотографии.
«ПОГРЕБОК» оказался кафешкой для мореманов весьма
сомнительного качества. Мы заказали по чашке кофе с ликером (за мой счет,
разумеется) и устроились у окна. Прямо перед нами маячил трехэтажный жилой дом
с покосившейся подъездной дверью. Это был единственный жилой дом на той стороне
улицы: справа его подпирало низкорослое здание какой-то конторы, а слева
тянулась кирпичная стена.
— Что скажете, Рейно? — спросила я, цедя ячменный
эрзац, приправленный явно не ликером, в лучшем случае — спиртом с сахаром.
— Думаю, это и есть то, что мы искали. Нужно просто
зайти в подъезд и проверить. Хотя и так вам могу сказать. Так смотреться буквы
могут только со второго этажа.
— Ладно.
Допив моремановскую бурду, мы вышли из «Погребка» и
направились в сторону трехэтажного домишки. Уж возле самого подъезда Рейно
остановился и задрал вверз голову.
