— Я бы обратился в Общество защиты животных, — ответил он. — Там без труда пристроят в хорошие руки чистопородную сиамскую кошку. Если не найдется близкий родственник, который возьмет кота. Впрочем, Лорример, кажется, был довольно одиноким. Пирс — мой сержант — говорит, он не пользовался в деревне популярностью. Не догадываетесь, почему?
Мередит пожала плечами:
— На мой взгляд, довольно приятный молодой человек. Но не местный. К тому же, осмелюсь сказать, деревенские жители не считают гончарное дело настоящим занятием для мужчины.
— Башмаки не заляпаны грязью? Не обветренный загорелый трудяга?
— Если угодно.
— По таким меркам я тоже не пройду испытание, — добродушно заметил Маркби.
— Полагаю, пройдете, — фыркнула Мередит. Потом снова сгорбилась. — Наверно, будет вскрытие. Когда вы получите результаты?
— Скоро. После того как вы обнаружили тело… пошли прямо в ректорий?
Она встряхнула темными волосами.
— Нет. Побежала к нему в коттедж, искала телефон. Его не оказалось.
— Больше ничего необычного не заметили?
В ореховых глазах на секунду мелькнуло непонимание, сменившееся прозрением и испугом.
— Там был страшный разгром… Я особого внимания не обратила. Вчера утром тоже был беспорядок. Только… да… в этот раз хуже. Книги на полу… Я ни до чего не дотрагивалась, только оглядывалась в поисках телефона. — Мередит сделала глубокий вдох. — Слушайте, вы считаете его смерть подозрительной?
— Я всегда питаю подозрения. Здоровый молодой человек так просто не падает замертво.
— Он был не совсем здоров. Вчера у него были проблемы с желудком. Может быть, самоубийство?
— Самоубийство? — ошеломленно воскликнул Маркби. — А чем объясняются прежние приступы рвоты? Тренировками?
— Не знаю, — с жаром ответила Мередит. — Просто… альтернатива — убийство, да? Я не переворачивала коттедж вверх дном, но кто-то же это сделал!
— Да, я тоже так думаю. Взломщик торопился, возможно, его кто-то спугнул, пришлось бежать, может быть, не добившись успеха. Кто бы это ни был, он мог обыскивать коттедж, когда вы шли по саду к калитке, перешли аллею Любви и вошли в мастерскую. Увидел в кухонное окно и удрал. — Маркби нахмурился. — Впрочем, все это домыслы. И об убийстве говорить пока рано.
Они пошли от ворот обратно через сад. Вновь глядя на царивший там хаос, Маркби невольно воскликнул:
— Хотелось бы мне взять этот сад в свои руки! Помню, каким он был, когда его держали в порядке. У моего дяди был постоянный садовник, и горе любому, особенно мальчишке, который хотя бы просто ветку сломает! Ведь ее потом так трудно вырастить… Эй, вот нежданная встреча!
Он остановился так резко, что Мередит едва на него не наткнулась.
— Что это? — спросила она. — Я подумала, крокус цветет не вовремя.
— Нет, это не крокус — безвременник. Собственно, вообще не родственник крокусу, несмотря на необыкновенное сходство. Его еще называют осенним безвременником, зимовником, луговым шафраном, колхиумом. Он сначала выбрасывает цветы, а потом уже листья. — Маркби вытащил из кармана шариковую ручку, осторожно опустил один лепесток. — Видите тычинки? Их шесть, а у крокуса три. И еще, в отличие от крокуса, он ядовитый.
Он выпрямился, на этот раз чуть не попав затылком Мередит в нос, пока она разглядывала цветок через его плечо, и извинился.
Она осторожно обошла инспектора кругом, подозрительно глядя на растение.
— Вот этот цветочек?
— И все прочие части растения. Это не единственное ядовитое садовое растение. Еще папоротники, наперстянка, шпорник… Пионы тоже. Сад — потенциально опасное место.
— Чтобы отравиться, их надо съесть, — заметила она. — Кто будет есть пионы и шпорник?
— Порой безвременнику не мешают расти на пастбище, животные съедают и заболевают. Известны случаи, когда яд попадал в молоко у молочных животных, пившим его людям становилось плохо. Дети порой едят цветы, например лютики, и тяжело болеют. Травники умеют без всякого вреда их использовать, но всегда очень тщательно отмеряют количество. С помощью безвременника лечили лейкемию и, кажется, подагру. Китайцы умело используют пион в травяных настойках. Но обычному человеку я не посоветую их пробовать.
Мередит нахмурилась, ничего не ответила. Они подошли к дому.
— Хотите поговорить с Евой и Сарой? — спросила она, остановившись на ступенях парадной лестницы. — Обе очень расстроены. Вряд ли вам что-нибудь скажут.
— Сейчас не стану беспокоить, — сказал Маркби. — Возможно, попозже вернусь на два слова. — Он обратил внимание на сильную бледность Мередит и сочувственно добавил: — Я бы на вашем месте зашел в дом, выпил пару стаканчиков доброго виски.
— Не люблю виски, — сморщилась она, на лице неожиданно появилась на удивление привлекательная улыбка, а когда исчезла, она серьезно сказала: — Ожидая полицию, я успела немного посмотреть керамику. Понимаете, я не совсем бесчувственная, но это было лучше, чем смотреть на него…
Маркби кивнул.
— Он был вполне хороший мастер. Есть, конечно, китч, но есть и настоящие вещи. Если бы ему не приходилось лепить пепельницы для сувенирных киосков, мог бы вырасти в серьезного художника и добиться известности.
— Если бы да кабы, — спокойно проговорил Маркби, — по определению не поддаются анализу и оценке. Открывая садовую дверцу на аллею Любви, вы действительно просто опустили шпингалет?
— Да. Дверь была не заперта.
Они разошлись. Возвращаясь к машине, он думал, что, может быть, следует попросить отстранить его от этого дела, пока оно только начато. Однако нельзя привести ни единой разумной причины, кроме внутреннего неудовлетворения и, пожалуй, чего-то еще. Старший инспектор вслух произнес:
— Боже, нет! В твоем возрасте…
* * *
Мередит проследила за отъехавшим Маркби и вошла в дом. Закрыла за собой дверь, совсем упав духом, чувствуя, что вела себя не так, как следовало. Она и раньше общалась с полицией, но только за границей, всегда по служебным консульским делам. Профессия воспитала в ней определенную осторожность и скрытность, инстинктивное стремление не все рассказывать. Поделись информацией, насколько необходимо. Руководствуйся этим правилом. И теперь она ему следует. Как настоящая старая твердолобая консульша открыла как можно меньше, язвительно признала она.
Конечно, отвечала на вопросы, но не выливала поток информации. Укоренившаяся привычка осторожно выкладывать карты одну задругой, маневрировать, защищая попавшего в беду британского подданного, оказывает существенное влияние на ее манеру беседовать, с неудовольствием размышляла Мередит. Например, надо было сказать о найденном на кладбище Джерри. Тайный инстинкт велел не впутывать бедного старика Берта, но, с другой стороны, он, возможно, не бедный старик, а гнусное чудовище. Это не единственное, чего не было сказано Алану Маркби, но она взяла себя в руки и твердо себе объявила, что, конечно, станет помогать, только это не означает, что надо мутить воду. Посторонние факты будут только отвлекать, сбивать со следа. Удалось лишь отчасти себя убедить, когда послышался тяжелый топот по лестнице и она, повернув голову, увидела сбегавшего по ступенькам Эллиота.
