Вечер приятный, а деревушка нет. Ее никак не назовешь живописной, причем это мнение вовсе не продиктовано ужасающими откровениями, выслушанными недавно от Евы. Не крупный, а расползшийся поселок без четко определенного центра. Границы отмечены длинным одиночным рядом ветхих послевоенных муниципальных домов в городском стиле, неуместно торчащих в открытых полях. Дальше идут вперемежку бунгало с коттеджами. Последнее строение стоит на изгибе дороги, напоминающем хоккейную клюшку. Вокруг изгиба треугольник некошеной сорной травы, усыпанный окурками и конфетными фантиками, на нем ржавый столб автобусной остановки. В самой старой с виду постройке за травяным треугольником располагается ныне пивная под названием «Мышастая корова». Рядом с ней два фермерских коттеджа начала XIX века, мимо которых от треугольника идет дорога к церкви и старому дому приходского священника. Не чувствуется никакого общинного духа, присущего югославским деревням. Людей вообще не видно.
Мередит пошла к «Мышастой корове». Пивная тоже пустая, заброшенная. Вывеска с изображением дружелюбного, хоть и непропорционального животного со скрипом покачивалась на ветру над наполовину покрытой крышей. Маленькие запыленные окна похожи на пустые темные глаза, прочная дощатая дверь не поддается нажатию. Небольшая табличка на двери уведомляла, что лицензия принадлежит некоему Гарри Линнету. Мередит посмотрела на часы. Шесть давно минуло, но, даже если мистер Линнет где-то там протирает стаканы, нет никаких признаков его присутствия. Видимо, открывается, когда сочтет нужным. Она брезгливо сморщила нос, чуя просачивающийся из паба запах прокисшего пива, пепельниц, дезинфицирующего средства «Джейз». Все это напомнило ей пивную на окраине Дувра, приманившую очаровательным старинным внешним видом после тяжелой паромной переправы через Ла-Манш. Внутри было тесно, грязно, кругом сплошь автоматы — игральные, с сигаретами, музыкальные с навязчивыми громыхающими мелодиями.
Мередит повернулась к «Мышастой корове» спиной, отбросила прядь прямых темных волос со щеки, разочарованно сунула руки в карманы джинсов, с глубоким недоверием оглядываясь вокруг.
Приходится неохотно признать, что в родной стране она совсем чужая. С каждым отъездом из дома, с каждым переходом с одного зарубежного поста на другой бесповоротно превращается в такую же иностранку, как те настоящие иностранцы, средь которых она живет. Представляя за рубежом Англию в своем мелком личном качестве, по приезде домой неизбежно становясь иностранкой, она полностью отбыла наказание, слишком долго колеся по свету, живя в непривычном климате по долгу консульской службы.
Мередит вздрогнула от внезапного и невнятного крика. Справа из-за фермерского коттеджа с крошечным садиком вывернула поразительная фигура — паукообразный старик в матерчатой кепке, с хриплым воем бежавший к воротам.
— Пошла прочь, иностранная тварь! — вопил он, и Мередит застыла на месте, гадая, не ей ли адресован окрик, вполне совпадавший с собственными раздумьями. Тем временем неизвестный начал обстреливать невидимую цель камешками, предварительно загруженными в карманы. — Снова ко мне залез, чтоб тебе провалиться, брысь отсюда! — Фигура невесело приплясывала у ворот, потрясая в воздухе кулаками. — Сдеру с тебя заграничную шкуру, если только тронешь капустную рассаду!
На стену прыгнул сиамский кот, перескочил под градом камней и проклятий в запущенный неухоженный садик другого коттеджа. Из открывшейся двери соседнего дома выскочил юноша в поношенной красной майке и джинсах и крикнул:
— Берт, ради бога, кончайте шуметь! — Выговор вполне приличный, манеры приличные, сдержанные.
— Кто-то из твоих заграничных ублюдков снова ко мне забрался! — крикнул старик. — Нагадил в салат! Я своими глазами видел дьявольскую рожу и задранный хвост. Сколько раз можно предупреждать: держи своих тварей подальше от моих овощей!
Юноша наклонился, подхватил сиамца, который уютно устроился у него на руках, высокомерно глядя на своего обидчика, до того взбесившегося к этому моменту, что Мередит испугалась, как бы его удар не хватил.
— Погодите минуточку, — рассудительно попросил юноша. — Вы постоянно выпалываете сорняки и вскапываете землю. Котов туда, естественно, тянет. С этим ни мне, ни им ничего не поделать. Обнесите свою капусту какой-нибудь проволочной оградой.
— Лучше не пускай своих котов в мой огород! — рявкнул Берт, тряся кулаками. — Дьявольские твари! Похожи на чертей, а совсем не на кошек. Держи проклятых котов на поводках, как собак!
— Я уже объяснял тебе, старый дурак, — устало вздохнул юноша. — Коты не приручаются, в отличие от собак. Гуляют сами по себе, никто им не указ.
— Я в полицию заявлю! — пригрозил оппонент.
— Ради бога. Существует закон, который я только что изложил. Собаки дрессируются, а коты нет. Владельцы собак обязаны следить, чтобы они не бегали на свободе. А хозяева котов не обязаны — это попросту невозможно.
Берт затопал кривыми ногами, замахал руками над стеной, злобно глядя из-под матерчатого козырька.
— Считаешь себя умником, да? Ну, по закону у меня есть право охранять свою собственность. Учти, я рассыплю отраву. Будут знать твои иностранные звери. Яд у меня есть, и я предупреждаю, не пускай больше их ко мне в сад!
Юноша побагровел и крикнул:
— Слушайте, тогда я первым заявлю в полицию! Том и Джерри
[9]
известные, уважаемые животные. Если вы их специально отравите, то у вас будут крупные неприятности. Ясно?
Они еще какое-то время сверкали друг на друга глазами, потом старик заворчал, повернулся, захромал прочь. Тогда молодой человек обратил внимание на Мередит и окликнул ее:
— Здравствуйте! Заблудились? Чем могу помочь?
Она довольно робко подошла к воротам, смущенная, что оказалась невольной свидетельницей ссоры.
— Нет. Я в гости приехала, просто прогуливаюсь. Случайно услышала вашу беседу со стариком.
— Беседу? — добродушно переспросил юноша. — Никто давно уже не беседует с Бертом Ювеллом. Совсем свихнулся. Можно сказать, деревенский сумасшедший. К сожалению, Том и Джерри копаются у него в огороде, которым он непомерно гордится. Выигрывает призы, выставляя на конкурсах луковицы и прочее. Я ему говорю: натяни сетку, поставь плетень, чтобы коты не лазали, пока рассада не вырастет. А старый упрямый дурак тупо стоит на своем.
Разъясняя сложившееся положение, юноша шагал по заросшей дорожке и теперь подошел к Мередит, остановившись за некрашеной калиткой. Вблизи он оказался старше — молодым человеком лет двадцати пяти, и Мередит удивилась своей ошибке. Он держал на руках кота, почесывая дымчатые ушки. На пальцах какие-то белые полосы, как бы от высохшей глины.
— Неужели действительно разбросает отраву? — озабоченно спросила Мередит и протянула руку, к которой Том высокомерно принюхался, позволив, однако, себя погладить.
Молодой человек нахмурился, оглянулся на соседний коттедж:
