– Вспоминаешь змею? – прошептала рыжая, отрываясь от его губ. – Я тоже. Никуда мы от этой твари не укроемся.
– Забудется. – Ладонь вора скользила по маленькой попке – Квазимодо никогда не приходилось осязать нечто настолько приятное. – Наплевать на нее, раз мы с тобой одинаково думаем.
Лиска фыркнула, дотянулась до своих вещей и вынула флакон:
– Знаешь, что это такое?
Квазимодо потянул ноздрями и сморщился:
– Ее благовония? Зачем? Давно их продать надо было.
– Я решила: если ты на меня и сегодня не полезешь, обольюсь этим снадобьем. Тогда точно возбудишься.
– А если у меня сердце остановится?
– От страха перед Атрой или от похоти? Не важно, я тебя, Полумордый, не отдам. Ни мертвячке, ни живым девкам.
– Теа, но ведь я…
Рыжая закрыла рот парню. Нежно, но без стеснения проверила и, сочтя, что возлюбленный достаточно отдохнул, села верхом. Квазимодо глупо улыбнулся – самое время продолжить…
* * *
Так ошалеть вдвоем? Просто немыслимо. Квазимодо сам бы никогда не поверил. Ночь превратилась в бесконечное блаженство, а сам вор превратился в оборотня. Может быть, и не в лиса, но уж точно в какого-то ненасытного кобеля. Рыжая отвечала с не меньшей страстью. Просто чудо, когда тебя понимают без слов, с полудвижения, с одного намека на желание.
Теа визжала и стонала. Квазимодо не мог сказать определенно, но, кажется, он и сам вел себя ненамного тише. Как хорошо быть животным. Хотя нет, животные куда скромнее.
Теа уже только скулила в изнеможении. Квазимодо обнимал девушку. Вокруг скала была мокрой. Вор с удивлением понял, что пока они пытались насытить плоть, прошел дождь. Рыжие волосы Теа, прилипли к щекам. Квазимодо отвел пряди. Зрачки девушки были сплошь золотистыми.
– Какая ты красивая, – с изумлением прошептал Квазимодо.
– Дурак ты, – улыбнулась лиска. – Просто обними меня.
Они лежали, обнявшись, пока небо не начало светлеть. Теа лизнула любовника в щеку.
– Я отойду. Ненадолго.
– Конечно. Побегай. – Вор сел и потянулся.
– Бегать я, пожалуй, не буду. Сил не осталось. Но от кролика не отказалась бы…
Квазимодо проводил взглядом легко ступающую по камням босоногую фигурку, лег на спину и вытянулся. Тело, лишившись близкого тепла девушки, начало чувствовать утреннюю прохладу, но одеваться было лень. Вор хорошо понимал, что такой счастливой ночи у него больше не будет.
Или все ночи будут счастливыми?
Где-то в отдалении тявкнула и радостно взвыла лиса. Квазимодо улыбнулся и закрыл лицо руками. Неужели все это с ним происходит? С бездомным уродливым вором?
– Что случилось? – поинтересовался сонный фуа.
Утреннее солнце сверкало расплавленным металлом. Вяло кудахтали куры. Усадьба только начинала просыпаться.
– А что такое случилось? – переспросил вор.
Ныр сел на порог сарая и почесал всклокоченные волосы:
– У тебя на лбу синяк. И судя по виду, спать ты не ложился.
– Всю ночь важнейшую проблему решал. Очень сложную, – сказал, улыбаясь, Квазимодо.
– Да. Только когда одна глупая башка пострадала, решение нашлось, – пояснила Теа, появляясь за спиной вора. Рыжая ходила проверять лошадей.
Фуа посмотрел на их лица и без особого удивления сказал:
– Сподобились, значит? Я уж поверил, что вы никогда до такого бесстыдства не додумаетесь. Ну и думаете скрыть такое событие от товарища?
– Мы не скрываем, – сказала Теа, прижавшись к спине и обнимая за шею одноглазого вора. – Только ты не болтай всем подряд.
– Я? – изумился ныряльщик. – Да такого молчуна, как я, еще поискать нужно. А что вы теперь намерены делать?
– Теа выразила согласие попутешествовать на Север, – пробормотал вор. Девушка прижималась к его спине плотно, и поэтому выговаривать даже простые слова было трудновато.
– Да, я выразила согласие, – радостно сказала рыжая. – И на север, и на юг, и вообще куда угодно. Только с этой дубиной полумордой.
– Плохо, – мрачно заявил Ныр. – Было просто наслаждением видеть, как вы дурью маетесь. А теперь вы довольны, как обожравшиеся тюлени, и меня душит зависть. Остается надежда, что синяк на лбу Ква не последний.
– Не надейся. Мы не будем ругаться, – решительно сказала девушка. – Ква умный, я упорная. И он знает, что мне проще уступить, а я помню, что он почти всегда прав. Зачем нам ругаться?
– Как вы за ночь поумнели, – ехидно восхитился фуа. – Вообще-то Ква уже давно ругаться перестал. Слова от него грубого не услышишь. Аж не по себе становится.
– Я не перестал ругаться, – заметил вор. – Но теперь ругаюсь исключительно по серьезным поводам. Хватит трепаться, Ныр. Что насчет Севера решил?
– Пойду с вами, куда ж мне деваться? Да и как вас без рыбы оставишь? Изголодаетесь. Вы уже сегодня жутко истощенными выглядите.
* * *
В дорогу собрались через четыре дня. До Канута предстояло путешествовать в компании дока Дуллитла и его людей. Доктор торопился закупить в городе все необходимое для строительства и нанять хороших каменщиков.
Накануне выезда Квазимодо долго сидел в кабинете доктора.
– …Кисть защищает хорошо, но и перебросить в левую руку или метнуть неудобно, – заметил Квазимодо, вертя в руках странный легкий меч доктора и разглядывая сложную витую гарду. – Да и кольчугу вряд ли пробьешь.
– У нас кольчуги носить как-то немодно было. А эту рапиру я здесь по привычке заказал. Я такой в университете фехтовать учился. Поздно в моем возрасте руку переучивать, – меланхолично пояснил доктор. Второй графин уже опустел и Дуллитл привычно погружался в алкогольную грусть.
Квазимодо, и сам позволивший себе чуть больше уже ставшего привычным маленького стаканчика, посмотрел на хозяина дома с сочувствием. Как-то нечестно чувствовать себя счастливым, когда вполне приличный и достойный человек тоскует. К удивлению вора, практически все обитатели дома отметили перемену, произошедшую с рыжей девицей и одноглазым парнем. Возможно, потому, что Теа не могла скрыть счастливого сияния глаз. Сам Квазимодо обходил зеркало стороной, так как подозревал, что выглядит глупым, как дикий индюк в брачный период.
Дуллитл плеснул себе еще коньяка. Завтра док сильно маяться будет, свои средства от похмелья глотать. Зря он так в дорогу. Квазимодо понюхал содержимое своего стакана и все-таки решился спросить:
– Док, вы, конечно, можете меня послать к аванкам, так как это не мое дело, но может быть, ответите – почему вы не женитесь? Человек вы солидный, с положением, за вас любая девушка замуж пойдет. Ну или, там, вдовушка посимпатичнее. Ведь не дело здесь год за годом конь-як прихлебывать. А так детишки пойдут. Вы их делу своему лекарскому учить будете. Вы только не обижайтесь за наглость мою деревенскую.
