Большинство моряков в шуме и гаме не заметили происшествия. Несколько человек повернули головы на отчаянный вопль, да капитан Кехт замер, всматриваясь в воду подальше от берега.
Потом все стало куда страшнее.
Голубая вода бухты покрылась темными пятнами-головами. Квазимодо оторопело уставился на ближайшую башку – широкую, с преувеличенными, словно у тряпичной куклы, чертами лица, – рыбий или жабий рот, неопределенно-мясистый нос, отвисшие дряблые щеки. Вот только красноватые глазки выглядели хоть и выпуклыми, но совсем крошечными. Колыхались в воде длинные темные волосы. Что-то человеческое в существе определенно было, но уж чересчур много было и нечеловеческого. Одна рыбья, в разводах, кожа чего стоила. Но глазки смотрели осмысленно, и в них светилось слишком много всего: и ненависть, и отвращение, и требование что-то сделать. Вору с чудовищной ясностью стало понятно – нужно немедленно объяснить, что сам он ни в чем не виноват, что он все исправит, что он добрый и честный, и ему стыдно, и его нужно понять и пожалеть.
Рядом истошно взвизгнул фуа. Квазимодо, мгновенно опомнившись, изумился тому, что он только что что-то кому-то собирался объяснять. В следующее мгновение вор понял, что очень быстро лезет вверх по склону, в одной руке – сапоги, в другой – глефа и топор, ремень болтается в зубах. Впереди мелькали пятки Ныра.
На скале вор и фуа оказались одними из первых. Внизу, на пляже, творилось что-то несусветное. Опрокинутый котел затушил костер. Валялись одежда и сапоги. Посреди разбросанных вещей сидел голый моряк с незаряженным арбалетом на коленях и скулил, закрыв голову руками. В воде находились еще трое людей. Двое моряков с совершенно спокойным и сосредоточенным видом брели в волнах, направляясь в самую гущу пятнистых существ. Третий визжал и отбивался – его тянули в воду силой. Квазимодо в первый раз увидел руки морских чудищ – четырехпалые, мягкие, с бахромчатыми перепонками. Очевидно, эти нелепые лапы оказались достаточно сильны – невзирая на сопротивление, моряк оказался в волнах уже выше пояса. К воде подскочил один из наводчиков эвфитона «Высокого». Крепкий коренастый парень с ругательством разрядил арбалет в одно из существ, уводящих моряка. С пятнадцати шагов промахнуться было трудно, парень и не промахнулся. Болт по оперение ушел в покатое плечо неведомого существа. Морская тварь вздрогнула, но пленника не выпустила, лишь укоризненно подняла взгляд. Наводчик постоял словно в нерешительности, потом опустил арбалет и медленно пошел в воду. К нему навстречу неторопливо двинулось особенно крупное существо. Полный ужаса Квазимодо не сразу понял, что именно вяло колышется в воде, окружающей тварь, потом осознал: это безобразно длинные женские груди.
– Хитки, – хрипло сказал фуа. – В них стрелять нельзя. Встретишься глазами – и все.
Стрелять в хиток, очевидно, было все-таки можно. Успевшие подняться на скалы и имеющие арбалеты стрел и проклятий не жалели. Болты били по воде, глухо стучали в мягкую жирную плоть морских тварей, но никакого видимого результата не приносили. Скопившиеся у ближнего берега хитки слегка отступили ближе к середине бухты. Даже получившие два-три болта в шею или грудь существа преспокойно ныряли и как ни в чем не бывало появлялись чуть подальше от берега. Людей в воде больше не было видно. Лишь спятивший моряк скорчился на песке, по-прежнему закрывая голову.
Квазимодо понял, что все это время на череп ему что-то давит. Звук тихий и мягкий, похожий на отдаленное журчание-гудение водяной мельницы поглаживал мозг. Хитки звали людей к себе. Пели? Уговаривали? Кроме бесконечного, почти не слышного «л-ллл-ааа», вор ничего не мог понять.
Фуа крепко врезал другу локтем по ребрам:
– Не слушай! Нельзя!
Квазимодо судорожно кивнул, наконец застегнул пояс на животе и принялся слушать проклятия товарищей по несчастью. Моряки бегали по обрывчику между пальм, по большей части голые, но почти все с оружием.
– Капитан-то уходит! – завопил кто-то.
Действительно, пока шла глупая стрельба, капитан Кехт, помощник и двое наиболее сообразительных матросов под прикрытием стоящего на якоре драккара спихнули на воду пирогу и, держась вдоль скал левого берега бухты, направились в море. Теперь они гребли уже довольно близко от узкого выхода.
На пляже оставалась вторая пирога, и человек восемь матросов кинулись к ней. Квазимодо глянул на фуа. Ныр покачал головой:
– Нет, лодка низкая. И они все видят. Они умнее людей.
Квазимодо пожал плечами – он всегда считал, что людей на свете так много, что в любом случае кому-то из них удастся обмануть и богов, и колдунов, и драконов, а уж тем более плавающих уродливых баб, при одном взгляде на которых хочется в мужеловы переметнуться. Но в данном случае Лягушке виднее.
У моряков ничего не получилось – добежать до лодки успел только один. Чуть раньше пирога сама собой соскользнула с песка и медленно поплыла к середине бухты. Моряк попытался ухватить ее за нос, но вовремя одумался – рядом уже вынырнуло с десяток безобразных голов. Пришлось отступить. Потные и злые матросы взобрались на скалу и присоединились к товарищам, наблюдающим за маневрами капитанской пироги.
Дела капитана Кехта шли совсем неплохо. Пирога скользила уже у самого выхода из бухты, и, похоже, ее никто не преследовал.
– Везет же уроду! – с чувством сказал Нога. Сейчас за уважаемого капитана никто заступаться почему-то не стал.
Гребли на пироге слаженно, и сам Кехт не гнушался работать веслом, но в самом узком месте лодка вдруг замелила ход. Было видно, как отчаянно табанят веслами гребцы.
– Неужто перегородили?! – догадался кто-то.
Лодка остановилась, ее экипаж с чем-то торопливо возился.
– Сеть поставили, – угрюмо сказал фуа. – Они, рассказывают, их из трира плетут.
– Что, недоросток, раньше сказать не мог?! – зарычал кто-то.
– Остынь, – миролюбиво посоветовал Квазимодо. – Лягушка не местный. Откуда ему знать, что здесь хитки?
– Что, эту сеть разрубить нельзя?
– В воде – нельзя. Можно высушить и волокна раздробить, – холодно объяснил Ныр.
В лодке между тем все зачем-то сгрудились на корме. Пирога опасно задрала узкий нос – несколько толчков веслами, гребцы перебежали на нос, и лодка оказалась на той стороне низкого заграждения.
– Перебрались, – с облегчением вздохнул кто-то. – Теперь когг подведут, разгонят этих шлюх тухлых.
– Ага, так оно и будет. – Нога смачно сплюнул. – Сейчас же нас спасать попрутся.
Все заговорили разом. При трезвом размышлении дела обстояли совсем не блестяще – капитан Кехт, бесспорно, достигнет «Высокого», возможно, даже подведет когг к бухте. Но войти в бухту корабль не мог и раньше, без всяких подводных заграждений. С его низкой осадкой куда большую опасность, чем сеть, представляли рифы. Обстрел бухты из эвфитонов заранее представлялся делом глупым – урона хиткам не нанесешь, разве что какую-нибудь из морских баб удастся развлечь представлением. Капитан мог бы прислать оставшиеся пироги с внешней стороны бухты, но вряд ли подводный враг настолько глуп, чтобы не помешать такому очевидному маневру. У заграждения бухты уже виднелись головы слегка опоздавших хиток.
