Набежали надсмотрщики, и Квазимодо оказался в коридоре. Покорно шаркая под конвоем и изображая туповатую бессмысленность каждым движением, вор думал, что убьет ведьму. Шанс будет. Его не может не быть. Леди Атра самоуверенна, как все красивые дамочки. Видать, и чародейские способности от бабской глупости не спасают. Убить ее, а там посмотрим. Жаль, ножи остались бесполезно спрятанными в пыльной кладовой. Ничего, леди Катрин говорила, что и голыми руками нетрудно из человека душу вынуть. Вот баба была – и красива, и умна, как старая крыса. Жаль, немногому успел у нее научиться.
Вора усадили на табурет. Не успел он опомниться, как защелкали ножницы. Темные пряди падали на колени. Скрипнула по коже черепа бритва. Прощайте, волосики…
Квазимодо быстро засунули в чан едва теплой воды. Вор не сопротивлялся. Чего не искупнуться перед смертью? Главное, чтобы кипятить не начали. Вдруг милостивая леди вареную человечинку предпочитает?
Вынули, быстро обтерли большой тряпкой. В гладкие озабоченные лица надсмотрщиков Квазимодо не смотрел. Еще заподозрят чего, лохи тюремные. Вор получил новую набедренную повязку. Одноглазый парень чуть не ухмыльнулся – давненько его не одевали чужие руки.
Квазимодо стоял перед дверями. Руки стянуты за спиной, но не металлическими наручниками, а какими-то мягкими путами. Их вор так и не успел рассмотреть. Некоторая свобода движений оставалась, да только мало ее, свободы, для настоящего дела.
Ничего, Квазимодо рассчитывал дорого разменять свою жизнь.
Дверь распахнулась, одноглазого парня мягко подтолкнули в спину, и Квазимодо увидел поле своего последнего боя.
Зал оказался на удивление просторным. На помойку не похоже. Видать, не суждено тебе по собственному пророчеству жизнь окончить. Колебалось пламя нескольких светильников. Пахло дорогим ламповым маслом. Посреди зала располагалось низкое просторное ложе. Никакой резьбы, серебра и прочих господских украшений – приземистое неровное сооружение, должно быть, из мешков с шерстью, покрытое белым шелком. Слегка смягчали скудость обстановки яркие подушки. В двух шагах от постели над полом на ладонь возвышалось ограждение широкого колодца. Ага, значит, шанс попасть на помойку, хоть и подземную, остается.
Рядом с ложем на ковре вытянулись давешние псы. Третий пес, тот, что двуногий и погромаднее, застыл у дверей на противоположной стороне зала. Плохо – мешать будут.
Кроме телохранителей леди-змеюки, в просторной комнате находились и еще люди. Мимо скользнула служанка – поверх полупрозрачного шелка какая-то неведомая сбруя из черной кожи с пряжками. Запрягают их лорды, что ли? Квазимодо как-то видел подобную девку ночью в коридоре. Странная прислуга – прически как хвосты подбритые и с лицами что-то не то. Или это одна и та же девчонка?
Служанка исчезла где-то слева – не разглядишь. К своему одноглазию вор привык, но сейчас слишком вертеть башкой не полагалось. И так леди Атра обозвала иммутетом. Тупым ты должен быть и жаждать как кобель, почуявший течку. С этим возникли трудности – слишком волновался, да и думалось о другом.
Отправят тебя в дыру в полу без долгих слов.
Руки освободить не удавалось. Петли тонкие, но крепкие.
Послушался стук каблучков, и вор мгновенно забыл и о руках, и о колодце страшном. Дернулся влево, на колени мгновенно повалиться захотелось.
Леди Атра шла от ярко освещенной двери. Грациозно колыхался подол платья вокруг точеных ног, еще упоительнее вздрагивала пара лучших украшений красавицы. Волновались, играя по плечам, кольца сияющих кудрей. Пахнуло дивными духами.
Квазимодо не помнил, как рухнул на колени. Беспокоиться о притворстве больше не было нужды – одноглазый парень уже не играл. А его организм еще явственней демонстрировал преданность синеглазой богине.
«Ничего у меня не получится, – в ужасе подумал вор. – Я же не могу ее убить».
Мысль мелькнула и пропала, потому что леди Атра была рядом.
– Заждался, малыш?
Тяжело звякнули браслеты на узком ее запястье. Квазимодо захотелось заскулить, когда пальчики богини погладили его лысую макушку. Кажется, он и заскулил, потому что хозяйка засмеялась:
– Хороший щенок.
Вор трепетал. Богиня касалась его, она была так добра. Хотелось страстно лизнуть нос узкой удивительной черной туфельки, потом скользнуть языком по щиколотке. Выше, еще выше…
Квазимодо содрогнулся.
– Нетерпеливый, – прошептала хозяйка. – Подними морду, я хочу тебя видеть.
Вор поднял лицо. Сначала показалось, что совсем ослеп – близкое сияние синих глаз казалось сном. Молодая женщина жадно всматривалась в искалеченное лицо, в разодранную шрамами щеку, в оскаленные в вечной полуулыбке осколки зубов.
Длинные подкрашенные синим «металлом» ресницы красавицы возбужденно трепетали.
– Здесь слишком темно, – с досадой прошептала она. – Я хочу видеть.
Мгновенно рядом возник подсвечник – его держала опустившаяся на колени служанка.
– Пошла вон. – Леди Атра оттолкнула девушку.
Рабыня мгновенно исчезла.
Квазимодо себя не помнил. Никогда рядом с ним не стояло такое соблазнительное, такое желанное существо. Парень задыхался от магического аромата. Язык машинально пытался остановить неудержимо тянущуюся изо рта слюну.
Глаза красавицы расширились.
– Какой ты… Слова понимаешь? Можешь идти со мной?
Квазимодо кивнул.
Прикосновение обожгло обнаженное плечо.
– Иди со мной, ужасный малыш. Хочу получше рассмотреть тебя…
Свет слепил глаз. Он падал сверху, из круглого, яркого, как солнце, стеклянного светильника. Квазимодо, повинуясь хозяйке, упал в кресло. На широких подлокотниках и внизу, у пола, топорщились ремни с цепями и пряжками. На них вор не обращал внимания. Жестокий свет слепил, не давал видеть богиню. Квазимодо лишь чувствовал ее волшебный аромат, чувствовал ее движения. Аромат приблизился. Одноглазый парень нетерпеливо выгнулся навстречу.
Серебром разлился смех:
– Что, мой стойкий маленький пират, я все же нравлюсь? А ты знаешь, что ты уникален? Еще держишься. Еще думаешь. Положи руки сюда…
Квазимодо вытянул освобожденные руки, как она хотела. Скрипнула кожа широких браслетов, звякнули замки. Запястья и локти оказались накрепко притянуты к подлокотникам, но вору было все равно.
Она появилась из сияния света. Синевой металла светились длинные крутые локоны, лицо казалось темным пятном. В руке блестела светлая полоска стали. Грудь – два упругих полушария, с трудом удерживаемые полосками шелка, – почти коснулась подбородка вора.
Квазимодо застонал.
– Тихо, моя прелесть, – прошептала леди Атра в самое ухо. – Я не хочу затыкать твой прелестный ротик. Он мне так нравится.
