– А вода у тебя, милостивая госпожа, имеется в опочивальне? Чистая, я имею в виду?
Леди Атра отрицательно замотала головой.
Вот дерьмо. Вор измученно посмотрел по сторонам. Барахла здесь на половину города хватит, а нужен-то один кувшин с водой. Вот всегда так.
Таз стоял на резном табурете. Во время схватки солидная часть содержимого выплеснулась, но что-то жидкое там оставалось. Вот только каша на дне какая-то.
Обнимая за талию, вор потянул пленницу к табурету. Принюхался – вроде вода, только цветами пахнет. И плавают вроде лепестки. Зачем такое нужно? Квазимодо опустился на колени, дернув за связанные руки, заставил леди присесть рядом.
– Вода?
Красавица неопределенно пожала плечиками.
– Ты мне здесь не ломайся. Я пить хочу. Можно это пить? Я ведь могу, как настоящая ланон-ши, крови напиться. Ты этого хочешь, кукла брехливая? Я видел, как это делается по-настоящему.
Леди Атра замотала головой, указала подбородком на таз.
– Смотри, красотка. Обманешь – ножом полосну.
Не отпуская пленницу, Квазимодо сунул голову в таз. Вода оказалась чуть сладковатой, сильно пахнущей розами, но пить можно. Вор жадно всасывал в себя прохладную жидкость, отплевывался от лепестков.
Уф, полегчало. Когда одноглазый парень выпрямился, в тазике оставались только лепестки. Над головой кто-то стоял. Квазимодо машинально крепче упер нож под ребра пленницы – леди Атра жалобно замычала.
Глядя на почти по-любовному прильнувшую друг к другу пару, рыжая девка махнула двумя полосами белой ткани.
– Дай руку замотаю.
Квазимодо спихнул с табурета таз, сел. Леди Атра осталась на полу между мужскими ногами – теперь лезвие ножа плотно прижималось к ее нежному горлу. Рыжая девка поспешно заматывала тканью разодранную собачьими клыками руку вора. Бинтовала, надо признать, довольно неумело. Квазимодо решил, что лучше смотреть по сторонам. Уютная спальня превратилась в разгромленное логово. Свисал оборванный полог, роскошные, испятнанные кровью простыни устилали пол. Вор туповато смотрел на раскинувшуюся тушу телохранителя – ноги-тумбы на кровати, сам гигант на ковре. Мертвые глаза с изумлением уставились на покосившийся столб полога. Квазимодо понимал, что что-то в великане не так. Ну, кроме чрезмерных размеров. Вот он как будто в штанах. Ноги голые, а в паху гладкость. Ничего нет.
Квазимодо покосился на черноволосую голову пленницы. Ну ты и шалунья, милостивая леди.
Рыжая закончила делать из руки нелепый сверток, выпрямилась и пнула леди Атру в зад.
– Эй, полегче, – сказал Квазимодо. – Ты что, не поняла?
– Поняла. Не бойся, не трону.
Вор снизу вверх посмотрел на рыжую. Обуться успела, одеться – вон какие сапоги щегольские, да и рубашка черная – не поймешь, то ли платье, то ли наряд постельный. Видать, у рыжей с прекрасной леди Атрой один размер ноги. Про рубашку не скажешь – болтается на рыжей, как парус в безветрие.
– Что там с мешками?
– Готово, – ответил фуа, пропихивая в дверь узлы из серого полотна.
– Одной рукой поднять можно? – поинтересовался вор.
– Вроде можно, – с сомнением сказал Ныр. – А зачем они нам?
Квазимодо покосился на рыжую.
– Иди, смотри, – с презрением прошептала девка. – Я посторожу. Цела останется ваша красавица.
– От двери ею прикройся, – приказал вор.
Рыжая безмолвно села рядом с пленницей, запустив руку в густоту кудрей, безжалостно запрокинула лицо леди к потолку. Тонкое сияющее лезвие кинжала уперлось под горло.
«Интересно, будет лорд Дагда переговоры вести, если его сокровище носа лишится или там ушей?» – подумал вор, с трудом поднимаясь.
Фуа смотрел на пленницу. Она сидела, неприлично раздвинув гладкие стройные ноги по ковру, вытянув шею, смотрела в потолок.
Квазимодо отвесил другу подзатыльник:
– Ты сначала о целости своих яиц думай, потом об этой суке.
– Да. – Ныряльщик сглотнул. Подзатыльника он, кажется, и не заметил. – Там за дверью возятся.
– Что ж им не возится? – Вор осторожно подвигал пальцами пострадавшей левой руки. – Окружают, стражи доблестные. Ты мешки побольше и полегче сделай.
– Зачем нам эти вещи?
– Затем, – исчерпывающе объяснил Квазимодо и прошел в комнату. Здесь царил еще больший беспорядок. Рыжая с помощью ныряльщика вытрясла из шкафов и сундуков все содержимое. Переступая сквозь груды нарядов, вор подошел к двери. Стояла тишина. Затаились. Но Квазимодо давно научился ощущать присутствие других людей.
– Эй, вы там, – вор говорил с дверью, не слишком повышая голос. – Будете глупить, открою дверь и подарю вам пальчик леди прекрасной. Пальчики у нее тоненькие – резать одно удовольствие. Желающие такой подарок получить имеются?
За дверью угадалось легкое движение. Струсили. Оно и понятно. Квазимодо кивнул сам себе. Главное – не орать. Так убедительнее. Серьезные люди здесь сидят, прекрасную леди на острие держат, план у них имеется и намерения самые нешуточные. С такими разговаривать нужно, а не с налета в капусту рубить.
Вор оглядел завалы дорогой одежды. Да, богатство. Только на хрена оно нужно? Лучше бы пара солдатских сапог валялась. Пусть и драных.
Квазимодо вернулся в спальню. Леди Атра вроде еще дышит – и то счастье. Вор попробовал мешки: легкие, большие – сойдут. Что-то лорд Дагда долго не объявляется. Уж не чересчур ли расстроился?
Вор еще раз огляделся: сколько же всего здесь валяется, но никакого оружия. Даже телохранитель покойный, и тот… хм… с одними руками свой долг выполнял.
Леди Атра по-прежнему напряженно разглядывала потолок. Из дивных синих глаз тянулись прозрачные ручейки слез.
– Ты что с ней делаешь? – спросил вор.
Рыжая дернула плечом:
– Ничего не делаю. Рассказываю о том, что БУДУ делать.
Девка крутанула к себе за волосы красивую голову, зловеще улыбнулась в лицо леди. Зубов у рыжей была добрая сотня, и все мелкие, острые как у барракуды. Леди Атра жалостливо замычала. Квазимодо и самого слегка пробрало – экая хищница эта рыжая. Стоят девки друг друга.
Вор обошел перевернутое кресло, переступил через связанную, неподвижно лежащую лицом вниз рабыню, отдернул портьеру. Еще одна комната, зеркало едва ли не во всю стену – Квазимодо и не подозревал, что бывают такие громадные. Перед зеркалом изящное кресло и сотня флаконов, побрякушек и банок. Флакончики серебряные, перламутровые, из цветного стекла, из кости. Понятно – притирания разные, помады да пудра. И украшения в изобилии – на зеркале, в шкатулках, в вазах расписных. Вор вздохнул: добыча сказочная, да не ко времени. В зеркале отражался лысый окровавленный урод. Вместо глаза дыра, рот набок съехал. От одного оскала обделаться можно. Экая страсть. Карлик не карлик, вендиго
[42]
не вендиго, ну уж на человека мало смахивает. Квазимодо ухмыльнулся – для драки в самый раз.
