Квазимодо решился свернуть, через сотню шагов съехал в лощину и порвал о рогатый сук рубаху. Вот, аванк их покусай, хорошо, что ниток много купил.
Стоило выползти из лощины – попал в густой кустарник. Пришлось обходить. Стало холодно спине. Вор заозирался, поставил мешок, заставил дыхание успокоиться. Нет здесь никого. И звезд нет и луны. Насекомые молчат. Опять гроза будет, что ли? Квазимодо передвинул нож под правую руку и двинулся дальше.
Опять лощина. Вор оказался на дне, шипя сквозь зубы, выпутался из колючек. Зато отсюда на фоне темного неба оказалась видна вершина холма. Квазимодо живо сообразил, что взял левее, чем нужно.
Под ногами оказалось заброшенное поле. Вон старый колодец, а вон и ферма. Вор присел на корточки, присмотрелся – мерцал едва заметный отсвет пламени костра. Ага, на месте лентяи. А то уж как-то на сердце тяжело стало, и запах нежилой, поганый вокруг мнится.
* * *
Квазимодо вошел в дверной проем, согнув голову, миновал остатки просевшей крыши и плюхнул мешок на заваленный истлевшим тростником земляной пол.
– Что это вы?
Рыжая и фуа торчали у задней стены. В руках у девчонки был кукри, и Квазимодо на миг показалось, что рыжая хочет метнуть клинок прямо ему в башку.
– Эт-то ты? – пробормотал фуа. В руках у него тоже был нож.
– Не похож, что ли?
– От двери отойди, – прошипела Теа. Прыгнула вперед, схватила за руку. От рывка Квазимодо плюхнулся на колено. В руке его сам собою оказался нож.
– Эй, чего у вас тут случилось?
– Ходит кто-то, – прошептал фуа, не отрывая взгляда от провала двери.
– Так, может, это я хожу?
– Нет, до тебя еще. Теа хотела выйти, а он прямо перед дверью стоял.
– Второй раз он на углу был, а как меня увидел, сразу пошел к двери, – прошептала девушка.
Квазимодо посмотрел на ее руку, крепко сжимающую выгнутый вперед клинок. Хотел отобрать, но передумал.
– Если он один, так чего вы…
– Один-то он один, – со злостью и страхом пробормотал ныряльщик. – Мы не трусливей тебя. Он хоть и один, да не живой.
– Мертвяк? – поинтересовался вор, садясь поудобнее.
– Не веришь?! – возмутился фуа.
– Верю. Мне и самому показалось, что тухлятиной попахивает.
– Не сильно, – пробормотала рыжая. – Падаль, вода, тряпка. Не знаю, кто это.
– А лошади что?
– Сначала беспокоились, сейчас стоят смирно. Ты никого не видел, Ква?
– Да там темно, как в заднице. А этот, тухлый, сюда не лез?
– Вроде нет. А кто это такой может быть? У нас в Холмах таких не водится.
– У нас, на островах, тоже такие не водятся, – вставил фуа. – Что за тварь и откуда взялась?
– Не знаю, – сказал вор. – Много про мертвяков ходячих болтают. Но если он к нам не лезет, может, все обойдется? Я пожрать принес…
Фуа возмущенно фыркнул. Рыжая с угрозой сказала:
– Нам, Полумордый, ужинать сейчас совсем не хочется.
– Ладно, я пошутил. Значит, по двору этот ходит? Откуда бы он взялся? Могил рядом вроде нет. Разве что из колодца? Если его туда живьем сунули, то такие могут и вернуться.
– Как из колодца?! – пролепетал фуа. – Там вода чуть-чуть пахла. Я думал…
– Что нам делать? – Рыжая села рядом с вором.
– Подождем. Может, он уже обратно залез. В любом случае до рассвета не так долго осталось. Он нас не трогает – мы спокойно сидим.
– Как тут спокойно сидеть? – прошептала Теа.
– Как обычно, в засаде. Для тебя дело обычное. Ты зачем во двор совалась? Лошадей проверить?
– Тебя, дубину, она встречать совалась, – прошипел фуа. – Лошадей мы и так слышим. Что им, копытным, сделается?
Квазимодо покосился на отвернувшуюся рыжую.
– Ладно, раз все равно сидим, давайте я вам про город расскажу.
Стоило начать рассказ, как в углу хижины что-то заскрипело, и обвалился кусок глиняной стены. Теа выставила кукри, фуа сжался, готовя нож.
– Кому-то про город не нравится слушать, – пробормотал вор.
– Не смей шутить, – лязгнула зубами рыжая.
В углу обвалился новый пласт глины.
Квазимодо подполз на коленях к костру, выбрал головню подлиннее, сунул в угли остатки хвороста.
Угол дома потихоньку осыпался, иногда друзья различали мягкие удары в стену снаружи.
– Кто бы ни был этот мертвяк, не слишком большого ума создание, – сказал вор, поспешно обматывая вокруг головни жгут тростника. – Чего ломится, когда дверь открыта?
Тростник неохотно разгорелся, хворост в костре тоже запылал. По стенам развалин заметались рыжие тени. От ударов снаружи обвалился уже весь верх стены. С остатков крыши сыпались пыль и прелые стебли.
– Сейчас посмотрим, – пробормотал Квазимодо, поднимая факел. Развалины осветились, но дыру в стене заслонял свисающий со стропил тростник. Вор встал.
– Ты куда? – прошептала Теа.
– Посмотрю.
– Я с тобой. И кукри у меня возьми.
– У меня факел. А клинком ты и сама можешь.
– Ты сможешь лучше. А мне свой нож дай. Он надежнее.
– Вы пока поспорьте, а я вдоль стены, там, где дверь, подойду, – прошептал фуа. Зубы его постукивали, но он встал и вытащил из костра горящую ветку.
– Что мы шепчемся? – сказал Квазимодо во весь голос. – Пойдем разберемся с ним.
Фуа прокрался вдоль стены, Квазимодо обошел просевшую крышу с другой стороны. Рыжая с двумя ножами двигалась следом.
Удар снаружи – и пролом расширился. Под ноги вору скатился здоровенный кусок глины. Квазимодо сунул к отверстию факел. Сначала никто ничего не увидел, потом на краю дыры возникли две толстые руки, толкнули стену. Посыпалась глиняная пыль.
– Что нужно?! Пошел на место! – скомандовал вор, тыча факелом в отверстие. Там возникло чудовищное лицо: набрякшие, едва удерживаемые сине-белой кожей валики мертвой плоти, редкие прилипшие волосы. Белесые выпученные глаза с трудом ворочались в орбитах. Изо рта мертвеца сочилась прозрачная жидкость.
Теа ахнула.
«На меня похож, – мелькнуло в голове у вора, – только я похудее буду».
– Пошел домой! – рявкнул Квазимодо.
Мертвец посмотрел на него. В похожих на тухлые яйца глазах мелькнула тень мысли, и чудовище неожиданно быстро полезло в пролом.
– Гемор гнодлый, – сказал вор и точно ударил в открывшийся затылок монстра. Лезвие кукри с отчетливым хрустом перерубило шейные позвонки, но почему-то не остановило движение мертвеца, только распухшая голова свесилась набок. Тело, похожее на набитый чем-то тяжелым и полужидким мешок, вползло по обломкам стены внутрь хижины. Бледная лапа потянулась к одноглазому парню. Квазимодо отпрыгнул, рубанул утопленника под лопатку. Мертвая плоть легко поддалась – лезвие ушло в нее чуть ли не наполовину. Вор выдернул оружие, вырвав из мертвеца сгусток чего-то гадкого. В нос мощно шибануло вонью разложения. Мертвец начал быстро подниматься. Теа, взвизгнув от ужаса, выставила ножи.
