Квазимодо настаивать не стал. Почти на ощупь оторвал полоску рыбы, принялся жевать. После плотного обеда, которым пришлось угощать Гвоздя, прошло немало времени, да и поесть тогда толком не удалось. Не будешь же демонстрировать прилюдно свою беззубость.
В таверне малость угомонились, топать, как стадо коров, перестали. Сквозь пьяный говор донеслась простенькая мелодия. Цитра, свирель, еще какая-то незнакомая вору дудка.
Мягко поблескивали искорки в глазах Теа. Она слушала внимательно. «Не иначе как свирель ее так заворожила», – понял вор, но говорить ничего не стал, протянул кусочек рыбы. Рыжая машинально взяла. Вот вроде давно знакомы, а привыкнуть к тому, что темнота девчонке не помеха, никак не получается.
Рыба исчезла. Пиво тоже кончилось. Таверна потихоньку умолкала. Еще бубнил, с кем-то споря, подвыпивший плотогон, но музыканты уже ушли спать.
– Пойдем? – тихо спросил вор.
– Я днем выспалась. Здесь посижу. А ты иди.
– Нет уж. Что, ты теперь в конюшне жить будешь? Наткнется кто…
– Наткнется, так и что?! – тихо зарычала Теа.
– Еще убьешь. Я чувствую, тебе укусить хочется.
– Ну и что? Не кусаюсь же?
– Пока нет. Слушай, хочешь, переедем? Я могу постоялый двор ближе к городской стене найти. Там тише будет.
– Все равно там будет слишком много людей, – мрачно сказала девушка. – Ква, когда мы отсюда уйдем?
– Ну, я точно сказать не могу. Я пока мало что узнал. Здесь в городе колдунов приличных нет. Так, коновалы разные да повитухи. Лекарь, достойный нашего интереса и моего глаза, вроде бы в горах к северу живет. Народ побогаче к нему ездит. Только о дороге туда слишком смутно говорят. С благородными лордами напрямую поболтать все не удается. Да и об этом лекаре-колдуне слухи разные ходят. Одни говорят, что он за лечение три шкуры дерет, другие – что он из интереса к наукам на болячки людей смотрит. В общем, нужно денег с запасом иметь. Есть у меня дельце выгодное на примете…
– Долгое твое дельце?
– Да не очень. Я чувствую, что ты звереешь. Потерпи, пожалуйста, – неловко сказал вор.
– Я с рождения зверь, – тихо сказала рыжая.
– Да я не в том смысле. В человеческом. Сидеть безвылазно – это кто угодно с ума сойдет. Сходила бы ты, что ли, на рынок. Вон Лягушка-то ходит.
– Не хочу. Нечего мне там делать. Только насмешки слушать.
– Так переодеться тебе нужно. Зачем как босота ходить? Деньги-то есть.
– Не хочу, – коротко повторила Теа.
– Не хочешь – не надо. Выйдем за стену, натянешь штаны новые. Только в комнате сидеть трудно. Вы хоть грамоту учите?
– Учим. Отстань от меня.
– Сейчас отстану. Ты список написала?
– Я пробовала. Глупая мысль. Я не могу всю нужную сбрую на бумаге перечислить. Для лошадей каждая мелочь важна. И перековать их обязательно нужно.
– Теа, лошадей перековать мы с Лягушкой можем отвести. Но как седла и прочее подобрать? Я в этом ничего не понимаю. Что буду смотреть, что не буду – все равно не то впарят.
Рыжая молчала.
– Теа, ты уж как-нибудь… – пробормотал вор. Просить он не любил.
– Я схожу. Только веди к хорошему шорнику. Сразу все купим.
– Хорошо, – с облегчением сказал Квазимодо. – Я узнаю, у кого лучший товар. Пошли спать, а?
– Руки помою, – пробурчала рыжая. – Вкусная твоя рыба, но воняет как тот утопленник. Может, рыба ими и кормится?
В темноте зашуршала юбка. Квазимодо видел, как тонкий силуэт промелькнул в дверном проеме. Вор, морщась, встал. Бегать весь день по городу ненамного легче, чем по холмам путешествовать. Проходя между лошадей, Квазимодо услышал, как у колодца забормотал пьяный мужской голос. Презрительно фыркнула Теа. Удара слышно не было, только мужчина сдавленно охнул.
Когда Квазимодо подошел к колодцу, рыжая мыла в деревянном желобе руки. Почти у ее ног на мокрой земле сидел и жалобно кряхтел крупный мужик.
– Ты, главное, за нож не берись, – сказал вор. – Хлопот потом не оберешься.
– Да пошел он… – прорычала девушка. – Кобели блохастые, здесь все только о случке и думают.
– Не все, – пробормотал вор. – Не до случек бывает.
– Может, и не все. – Теа прямо посмотрела на вора. Оба помнили о своих последних любовных играх в замке, и думать о подобных развлечениях даже близко не хотелось. Вообще-то Квазимодо порядком пугала собственная отстраненность от нормального мужского интереса – на шлюх он стал смотреть совершенно безразлично. Стоило вспомнить, зачем они вообще нужны, и призрак леди Атры моментально вставал за плечом. Какое уж тут удовольствие. Вор подозревал, что у лиски дела обстоят не лучше.
– Ладно, давай полью. – Рыжая подняла ведро…
Они забрались в окно. Фуа посапывал в своем пронесенном сквозь все испытания гамаке. Квазимодо стянул рубашку и повалился на жесткую постель. Спать хотелось невыносимо.
– Ква, – вдруг прошептала рыжая, возясь с завязками юбки. – Как местные бабы ножи носят? Я не могу придумать.
Вор машинально посмотрел на обнаженную фигуру у соседней узкой кровати, поспешно отвернулся:
– Знаешь, Теа, по-моему, местные женщины ножи вообще не носят. Они ими только на кухне пользуются.
– Глупость какая, – раздраженно прошептала рыжая. – А мне что делать? Я на кухню не хожу.
– Придумаем что-нибудь. Я вспомню, как леди Катрин ножи носила. Тебе вообще об одежде подумать нужно.
– Я не об одежде спрашиваю. О ножах.
– Да я понял… – пробормотал вор, засыпая.
Ночью прошел короткий, но бурный ливень, улицы не просохли, и Теа приходилось идти, приподнимая подол юбки. Делать этого она не умела и довольно быстро не выдержала.
– Далеко еще?
– Сейчас площадь пересечем, там лавка этого господина Юрая будет. Гарантированно – лучшая шорницкая лавка города.
– Зачем лучшая, гадюки вас сожри? Нашел бы какую-нибудь средненькую, поближе. А здесь небось дерут втридорога.
– На лошадях и своих задницах экономить не будем, – сказал вор.
– Дурью маешься, – зашипела Теа. – Думаешь, лошадям шитье да тиснение нужно?
Квазимодо думал о том, что со времен блужданий по помойкам Глора ничто так не подвергало испытанию его терпение, как общение с рыжей девицей в последние дни. Девчонке, конечно, тоже нелегко. Боится она города. В спину смеются, вон мальчишка-наглец огрызком запустил. Ну, нельзя в городе чучелом выглядеть. Рыжая вроде понимает, но упорствует. Ну, не переодевать же ее силой?
Лавка известного купца Юрая производила шикарное впечатление. Квазимодо даже заколебался – стекло в витрине вставлено большое, новомодное, не меньше сотни монет стоит, навес над дверьми тряпичный, полосатый. Этим только благородных господ приманивать. С другой стороны, люди, достойные доверия, в один голос утверждали, что у Юрая товар качественный, и если всерьез закупаться, то лучше у него.
