Остатки сводной группы спускались вниз, неся на шинели бессознательного сержанта-пулеметчика. Снизу топали, лезли на этажи распаленные бойцы.
– Кто старший? Ко мне! – из темноты возникла начальственного вида фигура в полушубке.
Катрин процедила нечто нецензурное, поправила «балаклаву» и шагнула навстречу:
– Товарищ подполковник, докладывает младший лейтенант Мезина! При отходе от Клингородка оказались отрезаны. Заняли позиции здесь, в корпусе…
– Видел! Благодарю, – подполковник ухватил Катерину за руку, энергично встряхнул. – Действия смелые и своевременные. Будете представлены к награде. Лично напишу. Обещаю.
Катерина несколько растерялась.
Подполковник всмотрелся в лицо:
– Это ты из Особого? То-то, смотрю, личико незнакомое. Эх, что война с девчатами делает. Орден обещаю.
– Спасибо, товарищ подполковник. Разрешите идти?
– Иди. Нет, стой! – подполковник расстегнул полевую сумку. – Вот, лично от меня. К нам в 62-ю только привезли.
Катрин смотрела на новенький гвардейский знак на своей ладони:
– Так мне не положено, я не из Гвардии.
– Ничего. В виде исключения. Оформим должным образом, – подполковник отвернулся и тут же свирепо заорал: – Связь тяните! Топчетесь, барсуки беременные!
* * *
За Либкнехта шел бой, взрывались гранаты. Опергруппа шагала по аллее парка. За кустами звонко стучала кувалда – танкисты воскрешали подбитую машину. Ярко пылал покосившийся павильончик. Женька поковырял в ухе:
– О, памятник, что ли? – посмотрел на высокий постамент. – Товарищ старший сержант, вообще-то разрешите поздравить.
– С чем? – Катерина почесала шею, разглядывая скульптурную группу из бронзы и траурного лабрадорита. – Со значком? Симпатичная вещица. Только куда ее девать? На блузке носить? Ни бриллиантиков, ни прибавки к пенсии.
– Ладно-ладно. Тебе понравилось, я видел. Боевой значок.
– Завидно? Вот так оно в жизни и бывает: с одной стороны выговор, с другой – благодарность и цацка краснознаменная.
– А выговор откуда?
– От товарища капитана. Дозвонилась я на свою голову. Строгий выговор с занесением. Обязана доложить по прибытии на базу.
– По-моему, тебе наплевать.
– Как сказать, – начальница вздохнула. – Я ведь не особенно бескорыстная служака. Ладно, сейчас бы пожрать и поспать хотя бы пару часиков.
Вечерняя сводка Совинформбюро
12 марта войска Западного фронта после решительного штурма овладели городом и железнодорожным узлом Вязьма.
На других участках фронта наши войска вели бои на прежних направлениях.
…Южнее Харькова наши войска вели ожесточенные бои против крупных сил танков и пехоты противника. Части Н-ского соединения отбили одну за другой восемь атак гитлеровцев и уничтожили 23 танка и до 800 немецких солдат и офицеров. Западнее Харькова наши части после кровопролитного боя с численно превосходящими силами немцев оставили один населенный пункт и отошли на новый рубеж обороны…
Глава 7
13 марта.
630-й день войны
1.00 303-я сд отходит к Жихарю.
2.00 Части дивизии «Рейх» перебрасываются на восточную окраину для совместных действий с «Тотенкопф».
6.00 Немцы полностью выбиты из Госпрома и с площади Дзержинского.
8.00 После массированного авианалета штурмовые группы «Тотенкопф» возобновляют наступление вдоль Чугуевского шоссе с целью окружения района ХТЗ.
12.00–23.00 Ожесточенные бои в парке им. Шевченко, районе Южного вокзала, поселке Основа.
Остатки 207-го, 208-го и 209-го батальонов НКВД удерживают центр: улицы Либкнехта, Чернышевского, Пушкинская, Дзержинского.
Остатки 32-го сп и 206-й батальон НКВД дерутся в окружении на Холодной горе.
206-й и 209-й батальоны НКВД отходят к станции Основа.
В 179-й отбр – остается 11 танков.
В 86-й отбр – 9 танков.
Коррекция «кальки» – Салтовское и Чугуевское шоссе по-прежнему контролируются советскими войсками. Попытка частей «Рейх» форсировать реку Лопань юго-восточнее Жихаря отражена.
11.20.
Улица Академика Павлова.
Штаб 179-й отбр
Пахло от волос Катрин штукатуркой, оружейным маслом, немецким дезинфекционным порошком и еще чем-то приятным – светлым и женским. Женька утыкался носом в чуть отросшие пряди, изо всех сил старался удержать сон. Спали, наверное, уже долго. Чувствовалось, что печь прогорела, – холод пробирался со всех сторон, но все равно под единственной шинелью было уютно. Хорошо, что начальница не слишком хрупкая женщина. Женька уже просыпался два раза: один раз от сотрясений подвала – бомбежка была яростной, и бомбы ложились где-то недалеко. Второй раз кто-то что-то настойчиво требовал. Начальница рычала в ответ, и Женька был жутко благодарен, что самому можно не шевелиться.
Уходило тепло, уходило. Ноги стыли, как ни поджимай. Только выше еще было тепло. Женька старался обнимать начальницу не слишком нагло – рука поверх кобуры «вальтера» обхватывала туго затянутую талию. Нет, не мешало бы командирше еще чуть-чуть поправиться. Ну на фига ей на войне модельные пропорции?
– Слушай, Земляков, у тебя, часом, эрекция не случится? – шепотом поинтересовалась командирша.
– Не-а, я сплю, – машинально прошептал Женька.
– Это хорошо. Есть в тебе достоинства. Скрытые, – пробормотала Катрин. – Давай все-таки вставать. А то припухли уже. Стыдно…
Женька сидел на столе, дрожал. Подвал был пуст, даже печка-бочка исчезла – осталась куча золы и углей, некоторые еще алели в полумраке. Женька машинально потрогал вещмешок и автомат, лежащие рядом на месте.
– Не суетись. Нас будили, да я послала. Но дверь могли бы и прикрыть, сукины дети, – Катрин передернула плечами в телогрейке.
– Может, нужно было с нашими уходить? – Женька смотрел на свой сапог – на щиколотке голенище протерлось насквозь и из прорехи торчал клок почерневшей портянки.
– Не суетись, говорю. Приказ был конкретный – ждать здесь. Да и «маяк» танкисты оставили – наверху бойцы сидят, наблюдают.
– Понятно. Я не суютюсь… суючусь. В смысле пока проснуться не могу.
– Это да, – начальница ожесточенно поскребла голову, тут же попробовала пригладить густые пряди. – Дрыханули. Надо бы воды найти. И позавтракать…
Женька проведал ближайший, уже знакомый гараж. На востоке, у тракторного, шел бой. Из центра города тоже доносилась пальба, в светлое весеннее небо тянулись столбы дыма. Где-то над дымными облаками жужжали самолеты. Земляков вспомнил, что оставил каску в подвале, и рысцой вернулся под надежный кров.
