— Не налегай, Земляков. Развезет.
Женька вздохнул:
— Я все еще маленький? Сосунок? Студент лоханутый?
— Нет. Какой же ты студент? Просто лоханутый. Не обижайся.
Женька только пожал плечами. Начальница сделала приличный глоток нелюбимого напитка и сказала:
— Я сегодня чуть не сдохла. А потом палила из пушки… Там такая хитрая фиговина есть… Целых четыре раза бабахнули… Или пять… Сколько успели…
Миновав передовую траншею, Катькина группа пролежала под носом у немцев почти четыре часа. «Как те вот сардины». Ложбинка за колючей проволокой была крошечной, лишний раз не шевельнешься. До капонира оставалось метров пятнадцать, было слышно, как чешутся артиллеристы. Рассвело, начался артналет. Непонятно как его и пережили. Под шумок Катрин сняла из снайперской наблюдателя. Ворвались. Побили прислугу орудия. Немцы толком ничего не поняли, — советская артиллерия била так, что пятитонное орудие над землей подпрыгивало. Десантники успели развернуть ствол, — правее и выше стояла еще зенитка. Немножко помешал офицер, зачем-то припершийся в капонир. Началась стрельба. Успели врезать по соседней 88-мм «сестричке». Фрицы среагировали тут же. Орудие живо накрыло из миномета, десантники едва успели отскочить в ход сообщения и соседний минометный окоп. Из траншеи не высунешься — по высоте и танки, и артиллерия от души работали. Пришлось повозиться накоротке — немцы настойчиво лезли с двух сторон. Дважды сходились «в ножи». Успели расстрелять ящик мин — бывший огнеметчик оказался мастером на все руки. Потом его гранатой убило. Почти всех побило. К тому оно и шло.
— Твоего тезку тоже, — Катрин встряхнула бутылку. — Прямо в ячейке миной накрыло. Прямое попадание. Не мучился. Золото, а не парень. Связь держал до последнего. А как антенну забрасывал — ну, просто фокусник. Я наших морпехов просила, — бумагу на тела ребятам обязательно положат. Отдельная могилка будет.
— Всех, — пробормотал Женька. — Просто всех убивает. Кто после войны останется? Одни генералы?
— Ну, и СМЕРШ частично уцелеет. И уйма предусмотрительных личностей в тылу. Те, что всемерно поддерживают фронт всей душой и пламенными призывами. Найдется живой народ. Ты мне лучше скажи — где атрибуты интеллигентной профессии? Разбил?
— Полагаю, что целы. В вещмешке.
— Вещмешок где?
— Полагаю, в траншее.
— А траншея, мы полагаем, одни боги знают, где осталась?
— Ну, там где-то. Кать, у меня радийную батарею забрали, патроны кончились, ППС пришлось оставить. Гранат нет. Что я, с пустой торбой как завзятый трофейщик шнырять должен?
— Конечно, с одним подсумком, на гульфик съехавшим, куда удобнее по воронкам скакать. Дело твое, но с очками напрасно расстался. Единственный документ у тебя был. Вот поймают как власовца…
— Меня? Как власовца? — изумился Женька.
— Думаешь, у этих сук на лбу что-то антисоветское вытатуировано? Или они непременно значки с профилем тятьки Адольфа на груди таскают? Поосторожнее нужно быть. В город-то мы, похоже, войдем, а там… Там разные подозрительные личности мелькать станут, а коллеги-то не дремлют… — Катерина пихнула опустевшую бутылку обратно за нары. — Кстати, и о портках тебе нужно озаботиться. Нет, действительно, что за небрежная личность, ты, Земляков?
12.00
Части 2-й гвардейской и 51-й армий.
Ожесточенные бои на склонах Сапун-горы. Взята первая из четырех линий траншей. На северной стороне после бомбо-штурмового удара противник выбит с Братского кладбища.
Отдельная Приморская армия.
Отражена контратака противника в балке Бермана. На левом фланге 83-я БрМП при поддержке танков прорвала оборону противника у высоты 93,8.
Соединения и части фронтового подчинения.
Действиями радиодивизионов связь противника практически парализована. Из района Бахчисарая начинает работу станция радиопомех «Пчела-2».
Черноморский флот.
Катера 1-й бригады торпедных катеров совместно с бронекатерами связывают боем немецкие катера прикрытия.
Немецкой авиаразведкой обнаружена корабельная группа «Севастополь». Отсутствие связи вынуждает оба «дорнье» уходить из района. При попытке подойти к аэродрому Херсонес одна летающая лодка сбита истребителями 43-го ИАП ЧФ. Второй «дорнье» удирает к Сулине.
2-я группа ПЛ обнаруживает конвой противника. Совместной атакой уничтожен транспорт «Коскуфф», поврежден противолодочный корабль.
Топ-мачтовиками потоплен лихтер. Повреждены две БДБ.
12.40. Приморская дорога. 3 км западнее Фиолента
«Приказано сопровождать во избежание провокаций», — сказала Катрин командиру батальона. Меньше всего сейчас опергруппа походила на представителей СМЕРШ: оба ободранные, у Женьки штаны проволокой элегантно прихвачены, чтобы уж совсем голой ляжкой не сверкать. Оброс за два дня как дикобраз, оружие трофейное. Но капитан и сам был щетинистый, да и соображал туго — танкисты шли безостановочным маршем от Ак-Мечети. Приказано, значит, приказано. Двигалась опергруппа теперь с удобством — на «Ханомаге», набитом ящиками со снарядами. «Как в старые добрые времена», — не замедлила прокомментировать начальница. Сидеть на ящиках было удобно, но не оставляло нехорошее предчувствие: снаряд влепят, сдетонирует груз… Впрочем, тогда и почувствовать ничего не успеешь.
Сержант-водитель ругал технику — бронетранспортер проявлял фашистский характер, то и дело норовил заглохнуть. Судя по пробоинам в левом борту, досталось технике прилично, странно, что вообще еще лязгает. Второй боец — ремонтник в комбинезоне, напяленном прямо на голое тело, — на ругань не реагировал, спал, уткнувшись головой в танкошлеме в автомат, лежащий на коленях.
Двигали медленно. Противник серьезно себя не обнаруживал, что было странно. Там, у Сапун-горы, громыхало по-прежнему. То и дело над головой проносились освободившиеся от груза и разворачивающиеся над морем штурмовики. А здесь тишина сохранялась какая-то странная. Немцев, начавших было бить от бывшей БС-18,
[57]
смели мгновенно — взвод самоходок развернулся и прямо с дороги расстрелял расположенные у кромки берега позиции. Морская пехота зачистила уцелевших. Катрин начальственно взирала прямо с бронетранспортера — на Горной обзавелись оптикой. Одна из линз бинокля оказалась треснута, но и так вполне пользоваться можно.
— Пришибленные какие-то фрицы, — заметил водитель. — Без огонька.
— Ошарашены нашим геройским напором и наглостью, — сказала Катрин. — Но очухаются, падлы…
Снова медленное движение. Первой шла «тридцатьчетверка» с противоминным тралом. Справа от дороги ветвились впадины и мелкие балки, — казалось, вот-вот обожгут пулеметными струями и резким буханьем противотанковых орудий. Но было тихо. Если можно считать тишиной рев двигателей и лязг гусениц колонны, сиплые крики бойцов и неумолчный грохот боя в нескольких километрах севернее.
