— Ты чего? Я даже и не собираюсь…
— Она уходит. И с кем ты будешь? Грохнут же в один момент…
— Ну, это вряд ли, — твердо сказал Женька.
— Взрослый… — с какой-то завистью проныла Иришка. — Нет, я все понимаю. Какой из меня разведчик? Но я работать умею. В канцелярии или где еще нужно. Хоть буду знать, куда ты делся.
— Ириш, разговор вовсе какой-то неуместный.
— Это точно, — Иришка подскочила, резко отряхнула подол. — Пошли. Я не с тобой, рядовым переводилой, говорить буду. Я твоего начальника знаю.
— Не вздумай!
— Не сейчас, естественно. Подготовлюсь. Образование у меня приличное. Спортивно подтянусь. Я и так не жирная.
Женька засмеялся, но подруга не обиделась.
— Пошли, а то ведьма и тебя, и меня напоследок выпотрошит.
Направлялись на проводы начальницы. Катрин на квартире торжество устраивала, ибо приглашены были и люди сугубо штатские, вроде Иришки, получившей приказ непременно явиться.
Хорошо посидели. В своей компании. Никаких брюнетов. Кроме «отдельских» был лысоватый дядечка лет за сорок. Они с Сан Санычем оказались хорошо знакомы, сразу начали беседовать о чем-то узкоспециальном. Еще присутствовала заморская гостья — миниатюрная девушка-девочка с дивно яркими синими глазами. Про контактные линзы Женька догадался с приличным опозданием. Сколько гостье лет — понять было сложно: от шестнадцати до двадцати шести. Звали ее Найни. По-русски она говорила старательно, но не слишком уверенно. В общем, симпатичное такое иностранное создание.
Конечно, были джин, оливки и прочее, но и конфеты пошли неплохо. Правда, ничего похожего на «Красные-ударные» Женька так и не распознал. Ничего, разыщем.
Ближе к ночи начальница поймала на кухне:
— Трезвый?
— Как стеклышко.
— Значит, так: если без меня сунешь голову не туда или снова сядешь на осколочную бутылку…
— Не суну. Насчет бутылки обещать не могу, хобби есть хобби, но в основном буду цел. Осторожность проявлю и за тебя, и за себя. Ну уж сколько ее, осторожности, из запасников выжму. Вообще-то, меня ждет нелегкий, но востребованный труд штабного переводчика.
— Ну-ну. Это будет лучше всего. Не вздумай оставаться в штате после «срочной».
— Кать, я буду разумен и осторожен. Прямо как ты. Или даже больше.
— Естественно, — начальница усмехнулась. — С Ириной Кирилловной я поговорила. Будете отвечать друг за друга.
— Будем. Этим не испугаешь. Кстати, если в твоих делах понадобится переводчик с небольшим боевым опытом…
— Спасибо. Надеюсь, мы и так справимся. Будь жив, Земляков.
— Обязательно.
Уже спускались всей толпой, когда Катрин вспомнила:
— Жень, ты про родственников у отца расспросил?
— Я у него спросил, а он двоюродному дядьке в Одессу дозвонился. Были вроде бы братья у прадеда, но еще до революции потерялись.
— В революцию они потерялись, именно в революцию. Поднажми, Жень, пусть дядька склероз преодолеет. Родственников помнить нужно.
Обнялись. Остановили такси. На прощание Найни, сунув на сиденье рюкзак подруги, вдруг вытянулась и вполне серьезно отдала честь — на американский манер бросив ладонь к непокрытой голове. Катерина, смеясь, махнула рукой, пихнула подружку в машину и отправилась на свою личную небольшую войну.
* * *
От монитора уже в глазах рябило. Стоял жаркий июнь, старенький кондиционер в окне завывал, как «штука» в пике, и вынести сию психологическую атаку дольше пяти минут было трудно. Женька сунул папки в сейф, отключил ноутбук и вышел во двор. Перекладина турника была горячая. Когда подъем-переворот делал, к животу словно раскаленный пулеметный ствол приложили. Младший сержант Земляков зашипел, принялся раскачиваться, остужая пострадавшее пузо.
— Гимнастика — зрелище для гурманов, — сказал майор Варшавин. — Закончишь, заходи в Отдел. Квас в холодильнике охладился, поразмыслим над нашими десантно-нефтяными делами. Да и о пополнении свое мнение изложишь. Нам раскачиваться да срабатываться особенно некогда. Ну, сам все понимаешь…
Раскачиваясь, Женька думал, что в Констанце сейчас еще жарче. И море… Нет, лучше не вспоминать. Ничего, сделаем. Враг морально надломлен, небось не 43-й год. А нефть, она и тогда в цене была.
Подправить. Хоть чуть-чуть. Лето 1944-го. Еще одно тяжелое военное лето. Пусть оно будет чуть легче. Сравнивать не будем. По маю Севастополя Женька не выдержал и все-таки сравнил. Немного сделали. Потери чуть меньше, пленных чуть больше. Флот… Флот подошел и сделал что мог.
Сравнивать нельзя. В любой «кальке», как не пыжься, наши парни ложатся смертью храбрых. Рядовые, сержанты и старшины, капитаны и майоры. Громогласные полковники с маузерами в лакированных коробках. Генералы и адмиралы, и те вовсе не бессмертны. Ну, и младшим лейтенантам не всегда везет.
Подправить. Пусть списки хоть на десяток строк сократятся.
Скан одного из тысяч списков, заполненных четким писарским почерком, Женька оставил в компьютере. Нужно иногда заглядывать, вспоминать. Чтобы совсем память не отшибло.
Именной список безвозвратных потерь начальствующего состава частей Приморской армии армейского подчинения на 10 мая 1944 года (Приложение к № 021051)
Бронетанковые части
63-я Таманская танковая бригада
… 12. Пращин Петр Андреевич, 1913 года рождения. Капитан, командир танкового батальона, 23.04.44 убит в бою в р-не колхоза «Большевик», Балаклавский р-н Крымской АССР, тело осталось на территории, занятой противником.
13. Лукьянов Петр Павлович, 1909 г. Старший лейтенант, командир танка. Там же. Тоже.
14. Свиренко Борис Матвеевич, 1917 г. Младший лейтенант, командир танка. Там же. Место погребения не установлено.
15. Соколов Виталий Иванович, 1923 г. Младший лейтенант, командир танка. 24.04.44 убит в бою в р-не колхоза «Большевик» Крым. АССР. Сгорел в танке…
Разве забудешь? Катька в таких случаях наполняла стакан и молча делила джин или спирт с холмиком могильной земли. Языческий обычай. Джин горько-сладким становится. Ничего. Даже если могилы нет, разве можно не вспомнить? И младших лейтенантов, и всех-всех…
