— Так-с, — произносит он; чувствуется, что ему неохота продолжать. — Значит, она спросила, не могли бы они встретиться. Он спросил зачем. Она ответила, что у нее есть история. Он спросил, что за история. Она ответила, что не хочет вдаваться в подробности по телефону. На это он сказал, что у него много дел и что она не представляет себе, сколько таких звонков он получает в неделю. Для начала она должна закинуть ему хоть что-нибудь. Тогда она немного пораспространялась на тему двух Ноэлей. Поскольку на этой стадии она уже почти мямлила, по-моему, товарищ не сильно впечатлился.
— Она еще кого-нибудь упоминала? — спрашивает Нортон. — Терри Стэка? Ларри Болджера?
Нет. Мне показалось, что она изо всех сил старалась… как это… сохранять бдительность.
— Понятно.
Нортон вздыхает. В груди вдруг становится тесно. Сказали, что этот налпрокс точно такой же, как наролет, но что-то непохоже: Нортон улавливает тончайшие вариации, незначительные оттенки.
— Ну и чем все закончилось?
— О’Дрисколл заявил, что, не имея веских доказательств, она лишь теряет время. Свое. И его. Твоя притихла. На этом все закончилось.
«Конечно нет», — размышляет Нортон. Он смотрит на часы.
— Нужно что-то предпринять, — произносит он. — Сегодня. Завтра уже будет поздно.
— Бог ты мой, Пэдди!
— Что?
— Я не знаю, просто… еще двоих…
— А разве у нас есть выбор, Фитц? — Он шепчет громко, отчаянно. — Ты мне скажи. Осталось всего ничего. Она задаст еще несколько гребаных вопросов не тому, кому надо, и нам кранты. Все может развалиться за одну секунду.
После долгой паузы Нортон произносит:
— Короче, Фитц, ситуация вышла из-под контроля. Я это понимаю. И часть вины лежит на мне. Это я тоже понимаю. Если ты разберешься с сегодняшней херней и покончишь с этим… я дам тебе миллион евро сверх того, что должен. На офшор. Никто не отследит.
Фитц разворачивается к Нортону. Присвистывает:
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— Хрена себе!
Нортон выжидающе разглядывает горизонт.
Фитц проводит рукой по волосам. В итоге произносит:
— Да. Можно.
— Мне не важно как, главное — результат. И сделай это сам, слышишь?
— Да.
— Никаких агентов, подрядчиков. Сам.
Фитц кивает.
Нортон долго молчит, потом говорит
— Итак. Где она сейчас? В данный момент?
— Мм… дома. На квартире. Она там целый день проторчала.
Нортон встает. Сейчас темнее и прохладнее, чем когда он сел на скамейку. Город мерцает огнями по кромке залива.
Он смотрит на Фитца.
— Ну и, — произносит он, — какого хрена ты сидишь? Чего ждешь? Возвращайся туда. Паси ее. Может, она снова позвонит Гриффину. Может, он позвонит ей.
6
Без четверти восемь у Джины звонит мобильный. Она лежит на диване и смотрит «Сайнфедда». Одним глазом. Честно говоря, вообще не смотрит. Она отключает звук и переводит глаза на стол, на телефон. Смотрит и думает: а надо ли вставать с дивана, подходить? Нет настроения для общения с внешним миром.
Зачатки паники, наметившиеся с утра, сначала переросли в уныние, потом в оцепенение. После краткого, но унизительного разговора с журналистом она зашвырнула мобильный куда подальше и отправилась в спальню как была — в костюме. Прилегла.
Злость так и распирала ее.
Она уверена, что сделала все правильно.
Назови она побольше имен и объясни все подробнее он все равно остался бы при своем. Сказал бы: «Да, ясно, круто, а чем докажете?»
Потом, уже днем, она переоделась в джинсы и футболку. Приготовила кофе, села за стол и полезла в интернет, смутно надеясь найти… непонятно что. Прогуглила Би-си-эм и узнала все, что только возможно, о компании, в которой раньше работал брат. Перешла по ссылкам на сайты других инженерных контор. На одном из ресурсов Евросоюза прочитала официальный отчет по должностным преступлениям в корпорациях. Где-то еще нарыла статейку о недавно разразившемся в Греции скандале, связанном со взятками, шантажом и несколькими якобы случайными смертями. Наткнувшись на нее, Джина почувствовала приятный подъем, как будто рассчитывала найти в этой истории подтверждение своим догадкам. Но воодушевилась она ненадолго, потому что все это оказалось полной туфтой. Ничего не подтверждающей и ничем не подтвержденной. Не имеющей никакого отношения к реальности. Очередной интернет-прогон. В который может поверить только сумасшедший.
Теперь, по прошествии нескольких часов, она валяется на диване, ждет, когда замолкнет телефон, и думает: «Да-а, сумасшедшая — это как раз про меня». В результате, когда телефон действительно замолкает, она не выдерживает: отрывается от дивана, подходит к нему.
Пропущенный звонок. Неизвестный номер.
Она нажимает «Ответить». Стоит и. ждет. Она и вправду безумна.
На том конце поднимают трубку:
— Джина?
Она сразу же узнает его голос.
— Марк?
— Да.
— Как ты? Где ты? Ты получил мое сообщение?
— Нет, я… сообщение?
— Я оставила тебе на автоответчике утром сообщение. У меня не было твоего мобильного.
— Я…
— Просто я хотела сказать… по-моему, я пошла по ложному следу, с Болджером. Просто как-то не складыва…
— Я хотел сегодня… его…
— Что?
— Во всяком случае, пытался. До дела не дошло.
— Что… его?!
Молчание.
— Марк?
— Я пытался его… убить.
— О господи!
— Я правда собирался это сделать, но… даже не…
Он останавливается, — видно, рассказ дается ему с трудом.
Джина разворачивается и смотрит на телеэкран. Будто ищет в нем помощи, надеется, что сейчас пойдет бегущая строка или экстренный выпуск новостей. Что угодно. А вместо этого видит, как Крамер врывается в квартиру Джерри
[52]
.
Она опять отворачивается.
— Ты даже не что?
— У меня был нож, а я…
— О боже!
— Я его даже не вынул, я не смог, я просто стоял, смотрел на него и…
— Где это случилось?
Он рассказывает. У него дрожит голос. Он беспрестанно останавливается, хватает ртом воздух. Услышав про то, как он пырнул мужика ножом в ногу, Джина замирает.
