— Ты действительно спишь? — спросил он.
— Нет, — ответила Энни, открыв глаза.
— Прекрасно. Я собираюсь поиметь тебя этой ночью, — объявил он и, сбросив длинный темно-красный шелковый халат, остался обнаженным.
— Ты прекрасен, господин! — искренне выпалила Энни. И сказала чистую правду. Высокий и стройный, мускулистый, с широкими плечами и узкими бедрами, он был самим совершенством. Чудовище задвинул засов на двери, и она невольно восхитилась его упругими ягодицами, длинными, поросшими волосами ногами. Он повернулся, и она увидела треугольник завитков внизу живота, из которого поднимался его могучий член. Его грудь тоже была волосатой, но не слишком.
— Мужчины не бывают прекрасными, — усмехнулся он.
— А ты прекрасен. Но почему всегда носишь маску?
— Тебе не понравится то, что под ней, — вздохнул он.
— У тебя ужасные шрамы, господин, — предположила Энни. Он кивнул.
— Не стану пугать тебя, мистрис Энн.
— Я твоя собственность, как ты уверял меня. Какая разница, если я и напугаюсь?
— Никакой! — холодно бросил он. — Но у мужчины должна быть гордость. Я не нуждаюсь в женской жалости.
— Когда-нибудь ты покажешь свое лицо, — неожиданно сказала Энни. — Покажешь, потому что полюбишь меня.
Он хрипло рассмеялся:
— Девка, ты слишком задрала нос. Впрочем, ты меня забавляешь. Я пока что оставлю тебя здесь и не прикажу развлекать моих людей. Они очень расстроены таким решением, тем более что Рейф и Каспар превозносили тебя до небес. Но с ними ты не кончила.
Это был не вопрос, а утверждение.
— Не кончила, — согласилась Энн.
— Почему? — допытывался он.
— Потому что сохранила страсть для тебя одного, господин.
— Умный ответ, девка.
— Правдивый, господин, — спокойно ответила Энни. Он лег рядом, обнял ее и провел пальцем по губам.
— Такой талантливый рот…
— Буду счастлива ублажить тебя, господин, — улыбнулась она. — Если разрешишь.
— Разрешаю, — ответил он.
Энни откинула простыни, уселась на него спиной вперед и стала ласкать его фаллос. Провела языком по всей длине, потом взяла в теплый рот, медленно облизала и стала сосать, чувствуя, как он набухает. Он громко застонал. Энни сжала готовый к бою фаллос. Он уже хотел овладеть ею, но Энни ускользнула, уселась ему на голову и скомандовала:
— Ты должен лизать и сосать меня, а потом я стану тебя объезжать.
— Ты будешь наказана за свою наглость, — пробормотал он и тут же впился губами в ее плоть.
— Да, милорд, — сладко пропела Энни, и когда внутри все взмокло, снова спустилась вниз и насадила себя на его твердое копье. И пустилась вскачь, пока он не выгнулся. Широкие ладони смяли ее нежные груди, оставляя синяки.
— Ты кончишь для меня! — приказала она.
— А ты — для меня, — ответил он, переворачивая ее на спину и вонзаясь в жаркое лоно. — Или рабыня вообразила, что может господствовать над господином?
— Сильнее, господин! Глубже, господин! — выдохнула Энни.
— Да, — простонал он, выполняя все ее требования. Они с криком кончили одновременно, и он наполнил ее своим семенем.
Но не ушел, и Энни заснула в его объятиях, довольная и счастливая, испытывая давно забытое чувство умиротворения и покоя. И не сразу поняла, где находится, когда Девин разбудил ее. Она лежала на постели в своем номере, в той одежде, которую носила вчера ночью. Энни поняла, что Девин притворяется, будто ничего не заметил.
— Я заснула, — пролепетала она.
— Вчера был тяжелый день. Может, сделать вам ванну?
— Да, с розовым маслом, — сказала она, сообразив, что до сих пор ощущает аромат роз. Панель, за которой прятался телевизор, была закрыта. Она поискала пульт, но не смогла найти и выдвинула ящик тумбочки. Пульт лежал там. Неужели она сама положила его туда? Энни не помнила. Следующие несколько дней пролетели, как один миг, и Энни прекрасно проводила время. Особенно ей понравились поднятие тяжестей и бокс. Ее инструктором был Девин. В тот день, когда он натянул на нее боксерские перчатки и взял свои, она обнаружила, как разгневана гибелью Ната.
— Я хочу, чтобы вы дрались изо всех сил. Думайте о том, что способно разозлить вас. О том, что до сих пор мучит. О том, что вы не в силах выплеснуть наружу из-за своих детей. Это не только тренировка, но и способ помочь вам задушить свой гнев.
Она принялась неохотно бить по мишеням для ударов, которые он держал в руках. Энни Миллер — сильная женщина и не позволит чему бы то ни было раздражать ее. Не имеет права. Нужно думать о детях и их благополучии.
— Плохо! — бросил Девин. — Только не говорите, будто не злитесь из-за того, что остались вдовой. И муж точно не обеспечил вас, верно? Немного эгоистично, сказал бы я. И почему в тот день он не смотрел, куда идет? Какой нормальный человек шагнет под колеса одного из этих чудовищных лондонских автобусов?
— Это несправедливо! — резко бросила Энни. Но принялась сильнее бить по мишеням.
— Возможно, он загляделся на этих крутых лондонских цыпочек, — продолжал издеваться Девин, — и думал о том, как хотел бы трахнуть такую.
— Вы не знаете Ната! — вскрикнула Энни, яростно атакуя его.
— Может, это вы его не знали. Прошедшее время, Энни. Этот человек оставил вас с пятью детьми и больше почти ни с чем. Он ловко увернулся, когда Энни слепо бросилась на него.
— Эй, следите за мишенями!
Энни стала отчаянно драться. Перчатки так и мелькали взад-вперед. Она зла! О, как она зла! Ната больше нет. Погиб. Глупо погиб! Этого не должно было случиться. А она так устала сражаться за каждодневное существование. Устала слышать, как отец повторяет день за днем, что предупреждал Ната о слишком маленькой сумме страховки, которой, в случае каких-то неприятностей, ни на что не хватит. Устала принимать подачки Лиззи, хоть и сделанные от доброго сердца. Устала слушать мать, которая имела все, но тем не менее бесконечно ныла, жалуясь на увлекшегося гольфом отца. Но больше всего устала от бесконечных компромиссов, на которые шла ради того, чтобы все были счастливы. Когда же и она наконец будет счастлива?
Задыхаясь от напряжения, Энни разразилась слезами.
Девин, отбросив мишени, схватил ее в объятия.
— Простите, Энни. Мне так жаль! Я не хотел вас расстраивать, — прошептал он, прижимая ее к себе.
— Дело не в вас, — всхлипывала Энни. — Не только в вас.
— Мне не следовало говорить все это. Черт, я не знаю вас и вашей ситуации. Мне только нужно было заставить вас работать.
Энни рассмеялась сквозь слезы.
— И вам это удалось, Девин, — пробормотала она. Господи Боже! Она уткнулась носом в его мощную грудь и насквозь промочила майку. Энни поспешно отстранилась.
