— Но как ты добралась сюда из Абердина? — удивился Джеймс, полагавший, что мать путешествовала в своей карете.
— Все устроили Кира, семейство банкиров, — пояснила мать. — Они всегда и во всем мне помогают.
Верная своему слову, Катриона Стюарт-Хепберн совсем немного погостила у Джеймса. Узнав о приезде матери, все дети съехались в Гленкирк. Сыновья — Колин и Роберт, дочери — Бесс, Аманда и Мораг. Они так долго не виделись, что стали почти чужими. И внуки. Так много внуков! Явились и братья Кат с семьями, и снова, кроме отчужденности, она ничего не почувствовала. Добросердечные, грубоватые горцы… Она казалась среди них белой вороной. Но все же это были родные, ее кровь, ее клан, и Кат плакала, расставаясь с ними.
Однако, как она ни уговаривала Джеймса, ей так и не удалось уничтожить пропасть, образовавшуюся между ним и Индией. Даже Жасмин терялась, не зная, как поступить. Джеймс Лесли словно не слышал советов матери и жены проявить хоть немного терпения. Он лопался от злости, а Индия горела гневом. Столкновение двух сильных характеров было неизбежным.
— Ну почему она не послушалась? — спрашивал герцог в сотый раз. — Разве я не твердил, что виконт Туайфорд не годится ей в женихи? Посмотри, во что обошлось ее своеволие!
— Она вдова, ждет ребенка, — попыталась объяснить Жасмин и, взяв мужа за руку, посмотрела в глаза. — Пойми, Джемми, в Эль-Синуте она заключила брак по тамошним законам. И любила своего мужа. И была любима.
— Кем? — взвился Джеймс. — Каким-то смазливым ренегатом-отступником неизвестного происхождения. Жасмин, нельзя позволить ей самой растить ребенка, посыпаются неуместные и нескромные расспросы. Ответить на них мы не можем. Да и какой мужчина возьмет в жены девушку с ребенком? Мы говорили всем, что она гостит в Англии и Франции, а потом поехала к моей матери в Италию. Хорошо, что матушка приехала вместе с ней, — это подтвердит наши слова. Но как объяснить ее беременность? Откуда вдруг взялся ребенок? Я не позволю ей играть своей жизнью, и это мое последнее слово.
— Но что же в таком случае делать? — вздохнула герцогиня.
— Нужно отправить ее в А-Куил, прежде чем ее состояние станет очевидным, а до этого уже недалеко. Придумаем какой-нибудь убедительный предлог для ее поездки. Скажем, что она отправилась в Эдинбург, навестить родственников. Когда родится ребенок, отдадим его на воспитание, в семью какого-нибудь арендатора. Не здесь, конечно, а в Ситеане или Грейхевне. Индии лучше не знать, где он. Если роды будут тяжелыми, можно солгать, что ребенок умер, и всему конец. Ну а потом подыщем ей мужа. Это единственное верное решение.
— Ах, Джемми, твоими бы устами да мед пить! Но ты многого не учитываешь. Что будет, если муж Индии обнаружит, что она давно не девушка? И неужели ты думаешь, что моя дочь так легко откажется от своего малыша? Моему отцу пришлось одурманить маму сонным зельем, чтобы забрать меня, и она ему этого не простила. Индия любила мужа и не отдаст дитя без борьбы — У нее просто не будет выбора. Жасмин, — твердо ответил муж.
— Если посмеешь сделать это, я никогда тебе не прощу, — пригрозила Жасмин.
— Пойми же, я желаю Индии добра! Если бы ты с самого начала позволила мне найти ей мужа, вместо того чтобы сквозь пальцы смотреть на ее поведение, мы не попали бы в такую беду! Теперь я поступлю, как считаю нужным!
— Что с ним случилось? — пожаловалась Жасмин свекрови. — Он на себя не похож!
— Нельзя допустить, чтобы эта история разрушила твой брак и уничтожила семью, — мудро посоветовала Кат. — Я понимаю, что дочь дорога тебе, но и Джемми ты любишь. Индия выбрала свой путь и должна сама пройти его с начала до конца. Ты не можешь всю жизнь прятать ее под юбкой.
— Значит, вы согласны с Джемми?
— Вовсе нет, но я слишком хорошо знаю Джемми, как, впрочем, и ты. Его просто нельзя заставить сделать что-то против воли. Для того чтобы заставить его подчиниться, нужно действовать хитро и исподтишка, ни в коем случае не выдавая своих намерений. Недаром говорят, что муж — голова, а жена — шея. Он так же упрям и не заботится о последствиях, как отец, упокой Господи его душу. Джемми — человек сложный. Жасмин. И не позволяй любви к дочери затмить чувства к мужу. Рано или поздно раненое сердце Индии исцелится, она выйдет замуж и покинет вас. Охлаждение — вещь страшная. Не желаешь же ты прожить остаток дней своих с чужим тебе человеком!
— Но дитя Индии! Что станется с невинным малышом, если отдать его на воспитание неизвестно кому? — тоскливо проговорила Жасмин.
— Главное — чтобы ты знала, где он. Потом навестишь жену арендатора и дашь понять, что щедро вознаградишь ее, если дитя будет расти здоровым и крепким. Позже, если это мальчик, дашь ему образование и расскажешь о происхождении. Девочку же обучишь читать и писать и найдешь ей хорошего мужа. Но ни намеком, ни словом не обмолвись Джем-ми, что принимаешь участие в ребенке.
— А Индия?
— Обязательно поведаешь ей правду, когда пройдет достаточно времени и горечь потери утихнет.
— Жаль, что вы не хотите остаться с нами, — всхлипнула Жасмин.
Свекровь искренне рассмеялась.
— Нет, дорогая, предпочитаю спокойную жизнь в Риме и Неаполе. Я отвыкла от таких волнений, суматохи и непрерывных ссор и споров. Все приключения остались в далекой юности. Теперь же я довольствуюсь своим садом, видом на море и обедами в обществе друзей. Читаю, пишу письма, гуляю… Я была рада помочь Индии, но с величайшим облегчением отправлюсь завтра в Абердин и, если повезет, к февралю буду на своей римской вилле. — И, потрепав Жасмин по руке, свекровь добавила:
— Ты неглупая женщина. Жасмин, но замкнутая тоскливая жизнь в душном Гленкирке притупила остроту твоего ума. Подумай, как уберечь свою дочь.
На следующее утро колеса дорожной кареты леди Стюарт, — Хепберн прогрохотали по подвесному мосту. Несколько недель спустя из Кале пришло известие, что путешествие прошло благополучно и, прежде чем отбыть в Рим, она напишет из Франции, Погода становилась холоднее, то и дело хлестали ледяные дожди. Как-то утром, когда Индия еще не вставала, в спальню вошел отец. Со времени отъезда Кат они умудрялись больше не кричать друг на друга, но и не разговаривали без крайней необходимости.
— Ты здорова? — пробурчал он.
— Почтя, — обронила Индия.
— Ты уезжаешь, Индия, — объявил он. — Не желаю, чтобы по округе поползли сплетни, а если ты останешься, злые языки начнут молоть день и ночь.
К его удивлению, Индия немедля согласилась.
— Да, скандал может повредить Фортейн. Кроме того, нужно думать и об Отем, хотя она совсем еще дитя.
— Рад, что ты это понимаешь, — немного смягчился отчим. — Хорошо, что ты думаешь сначала о сестрах, потом о себе. Я больше не сержусь на тебя, девочка, и делаю это ради твоего же блага.
Он погладил ее по руке, отметив, что кожа неестественно холодна.
— Куда ты меня посылаешь, папа? — тихо поинтересовалась Индия. — В Эдинбург, к двоюродному дедушке Адаму и Фионе? Или в Куинз-Молверн? Там никого не бывает, если не считать лета, когда приезжает брат.
