Дождавшись ее ухода, Жасмин поинтересовалась:
— Что ты об этом думаешь, Хью? Они подходят друг другу?
— Если это хоть сколько-нибудь зависит от маркиза, то они поженятся, ваша светлость. Он неглуп. Умеет польстить, но в следующую минуту не задумываясь вступает в словесный поединок. Она будет противиться, пока не устанет от него либо не возгорится желанием. Кто скажет, как обернется дело?
— Но тебе он нравится? — настаивала Жасмин.
— Да! Настоящий мужчина, ничего не скажешь, — совсем как наш герцог, упокой Господь его светлую душу. Те двое тоже неплохи, но мало что стоят по сравнению с маркизом. Ее милости, как и старшим сестрам, нужен такой мужчина, который держал бы ее в руках. Любой другой ей скоро надоест…
Однако у Отем просто не было времени устать от своих поклонников. Все трое ежедневно приезжали в Бель-Флер, забавляя ее своим неприкрытым соперничеством. Граф де Монруа смешил ее остроумными замечаниями и анекдотами, нещадно язвил насчет присутствующих, лукаво сверкая голубыми глазами. Главной мишенью его шуток был герцог, ибо последний прилагал все усилия, чтобы пленить Отем. Он не находил ничего приятного в том, что волей судьбы должен тягаться с еще двумя претендентами на руку девушки. Этьен привык добиваться своего, и мысль о возможности потерять прелестную наследницу большого состояния была для него невыносима. Как-то раз граф до того вывел герцога из себя, что дело едва не дошло до драки.
— Вы и Себастьян в слишком близком родстве с Отем, — поддразнил он.
— О чем это вы? — удивился маркиз.
— Вы и Де Бельфор — родственники ее тетушек. Уверен, что узы крови воспрепятствуют вашим намерениям жениться на Отем, следовательно, остаюсь я. А мои соперники выбывают из игры! — рассмеялся он.
— Наглый щенок! — рявкнул герцог. — Пока я жив, она не пойдет с вами к алтарю!
— Разумеется. Потому что пойдет со мной, — заявил маркиз.
— Думаю, это вопрос для отца Бернара, — решила Отем.
За священником немедленно послали и объяснили ситуацию. На добродушном лице святого отца заиграла легкая улыбка.
— Не думаю, что родство между мадемуазель Отем и вышеупомянутыми господами настолько близкое, что проблему нужно выносить на суд церкви. Не вижу никакого препятствия для брака с кем-то из вас двоих. Вы достойные претенденты на ее руку, и я не дождусь того дня, когда соединю ее с женихом священными узами.
— Нас поженит не какой-то сельский священник, а сам епископ Турский, — гордо объявил Этьен. — Он мой двоюродный брат.
— А я родственник Гонди, архиепископа Парижского, — не пожелал уступить пальму первенства граф. — Он с радостью согласится провести церемонию.
— Буду счастлив доверить вам свое счастье, — тихо сказал маркиз отцу Бернару.
— Спасибо, месье, — кивнул священник.
— До чего же вы уверены, что я выберу кого-то из троих! — раздраженно проговорила Отем. — Можно подумать, кроме вас, подходящих женихов во всей Франции не найдется! Вы становитесь ужасно надоедливы. Больше не желаю видеть всех троих сразу! Приезжайте поодиночке. Ну как я могу узнать вас получше, если вы вечно препираетесь и спорите, кому из вас выпадет на мне жениться? Сколько раз повторять: решение за мной!
Поэтому будете навещать меня по очереди, согласно вашим титулам. Этьен, я жду вас завтра. Послезавтра приедет маркиз, а потом граф. И не спутайте дни, иначе разозлите меня еще сильнее, и я выгоню всех. А теперь уезжайте!
С этими словами она удалилась, оставив потрясенных кавалеров с раскрытыми от удивления ртами. Сама она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться при виде ошеломленных физиономий. Даже Себастьян потерял дар речи.
— Возмутительно! — рассердился герцог — Я немедленно обращусь с предложением к ее матери, и мы покончим с этим фарсом.
— Вы глупец, де Бельфор, — вздохнул маркиз. — Сама мадам Жасмин сказала, что все зависит от дочери. Вы не можете просить руки Отем без ее согласия. У нее собственное состояние и кровь такая же голубая, как у нас. Даже еще благороднее, поскольку ее дед был императором. Ни наши титулы, ни богатство ее не манят. Она выйдет замуж только по любви, мои храбрецы, и с этим ничего не поделаешь.
— Тогда я заставлю ее полюбить меня, — решительно заявил герцог.
— Ха! — хмыкнул граф. — Да знаете ли вы, Этьен, что такое любовь?
— Я любил немало женщин в свои дни, — самодовольно ответил тот.
— Заставлял себя любить, — поправил Ги. — Между этими определениями есть разница. Если вы этого не сознаете, значит, для вас все потеряно.
— Прощайте, господа, — кивнул маркиз. — Увидимся на моей свадьбе, если не раньше.
Он поклонился соперникам и вышел.
Отем наблюдала за ним из окна материнской спальни.
— Что ты наделала? — спросила мать с постели, она лежала, мучимая головной болью.
— Выяснила отношения. Эта троица была похожа на собак, дерущихся из-за кости. А кость — это я! И мне совсем не льстит такое отношение, наоборот, раздражает. Теперь они будут приезжать по очереди, пока я не сделаю выбор или им не надоест. Как я узнаю, какие они, если, кроме ссор и взаимных уколов, ничего не слышу?
Она наскоро объяснила матери свой план.
— Неглупо, дитя мое, — одобрила Жасмин.
— Боюсь, кроме новых неприятностей, это ничего не принесет, — вздохнула дочь.
— Ничего подобного, ты была совершенно права. Так ты скорее определишь, кто из них самый достойный.
Но может, ты уже все решила?
— Ты ведь сама знаешь, мама. Но я не хочу, чтобы он думал, будто меня легко завоевать, — улыбнулась Отем. — Слишком уж он самоуверен.
— Это часть его обаяния, — возразила мать.
— Но я еще не целовала ни Ги, ни Этьена, — пожаловалась Отем.
— А следовало бы, хотя бы для сравнения, — согласилась Жасмин.
Отем хихикнула.
— Неужели с Индией и Фортейн ты тоже вела такие разговоры? — вслух поинтересовалась она.
Жасмин коротко хохотнула.
— Нет, детка, конечно, нет. Индия была совершенно уверена, что все знает сама, а Фортейн оказалась такой практичной, что в этом не было необходимости. По крайней мере пока она не выбрала Кайрена. Но тогда уже было поздно, потому что она потеряла голову от любви.
Жасмин села и похлопала по постели рядом с собой, приглашая дочь устроиться рядом.
— Ты родилась в октябре, через несколько недель после свадьбы Кайрена и Фортейн. Мое последнее дитя. Неожиданный сюрприз для меня и отца, ведь мы думали, что наше время уже прошло. Но мы так радовались! О да, Отем Роуз Лесли, ты была желанным ребенком. Я никогда не давала понять твоим братьям и сестрам, что ты мое любимое дитя просто потому, что родилась на склоне наших дней. Дала мне и Джемми возможность в последний раз стать родителями, ведь в то время твои братья и сестры были уже взрослыми. Они уже не так нуждались в нас, в отличие от тебя. Как могли мы состариться, если растили столь юную дочь? — Она погладила Отем по руке.
