После церемонии начался праздник. Жасмин и ее спутницы были приглашены в Пале-Рояль, где, казалось, собрался весь Париж. Танцы открыл король, пригласив мать. Принц Яков, английский герцог Йорк, повел в круг Отем, поскольку его мать была в трауре, да и сам он предпочел потанцевать с хорошенькой девушкой. Отем была невероятно польщена и благодарна теткам, потратившим немало времени, чтобы обучить ее модному в те времена менуэту. Она при дворе! Наконец-то заняла место в подобающем ей обществе, как ее сестры, и веселится от души!
— Почему вы улыбаетесь, словно скрываете какую-то тайну, кузина? — спросил Яков Стюарт, когда танец кончился. — Впрочем, я не возражаю видеть столь прелестную улыбку хоть каждый день!
— Но мы не родственники, — удивилась она.
— Ваш брат — мой кузен по крови, следовательно, и вы мне родня, леди Отем, — с улыбкой пояснил принц.
— Вы флиртуете со мной, милорд?
— Хотите, чтобы я перестал, миледи? — Он усмехнулся, и Отем внезапно сообразила, что они сидят в уединенной нише, а занавеска задернута. Его янтарные глаза лукаво смотрели на нее.
— Да, — твердо ответила Отем. — Желаю, чтобы вы это прекратили, Джейми Стюарт. Я помолвлена и скоро выхожу замуж. Помните, что Лесли из Гленкирка — благородный клан.
— Но вы так прекрасны, — не уступал он.
— Да, мне много раз об этом твердили, — обронила Отем.
— Почему вы дали слово этому французу? — не унимался принц, оттесняя ее в угол.
— Потому что люблю его, а в Шотландии, где я провела всю жизнь, для меня не нашлось жениха. До него я никого не любила. А вы, милорд, были когда-нибудь влюблены? О, это чувство, не поддающееся ни определению, ни рассудку!
Моя старшая сестра влюбилась в мужчину, оказавшегося совсем не тем, за кого он себя выдавал. Средняя выбрала не того брата, какого следовало, и из-за этого была вынуждена уехать с ним в Новый Свет, где они создали для себя чудесную жизнь. Я приехала во Францию, чтобы не видеть того ада, в который вверг Англию Кромвель, и нашла Себастьяна.
Ну разве не странная это вещь — любовь?
Вместо ответа Стюарт схватил ее в объятия и принялся целовать со всем пылом восемнадцатилетнего юнца. Ощутив, как прижимаются к расшитому драгоценностями камзолу ее груди, он совершенно обезумел и сжал рукой соблазнительный холмик. Но Отем стремительно вырвалась и дала пощечину молодому повесе.
— О, все вы, Стюарты, одинаковы! — негодующе воскликнула она. — Думаете не головой, а тем, что у вас между ног! Стыдитесь, Джейми Стюарт! Немедленно извинитесь, и тогда мы еще можем стать друзьями.
Вскочив, она принялась брезгливо расправлять юбки.
— Но девушкам нравится, когда я их целую! — бесхитростно запротестовал принц.
Отем рассмеялась.
— Вы моложе меня и к тому же прекрасно знаете, что я помолвлена!
— Но ваша мать была старше моего дядюшки Генриха, — возразил Яков.
— Да, на несколько лет, — согласилась Отем, — но я не моя мать, которая к тому времени, как влюбилась в Стюарта, уже была взрослой женщиной, пережившей двух мужей и родившей троих детей. Я же — девица из благородной семьи, обрученная с мужчиной, которого люблю и с которым через три недели обвенчаюсь. С вашей стороны бесчестно вести себя подобным образом, а Стюартов при всех их недостатках бесчестными не назовешь.
— Но ведь мы в кровном родстве, — заметил принц, неуклюже меняя тему. — За прошедшие века Лесли из Гленкирка и Стюарты не раз вступали между собой в брак. Ваш дед, лорд Гордон, происходит от Якова Пятого Шотландского.
— В самом деле? — небрежно бросила Отем, не потрудившись объяснить, что муж ее бабки, Гордон из Броккерна, никоим образом не приходится ей родичем. — Я жду вашего извинения, кузен, — с улыбкой напомнила она.
— Считайте, что вы его получили, — с поклоном отозвался Яков, — но я не жалею, что поцеловал вас, Отем Лесли. Вы самая восхитительная плутовка на свете.
Они протанцевали еще один менуэт, но, когда музыканты сыграли последние ноты, герцог Йорк вдруг обнаружил, что его даму держит за руку другой кавалер, а именно — молодой король, лукаво улыбнувшийся кузену.
— Положение обязывает, сэр, — вздохнул принц и почтительно отступил.
Людовик коротко кивнул, но тут же забыл обо всем, занятый Отем. Не выпуская ее изящную руку, он повел Отем к трону и попросил сесть на стоящий у подножия табурет.
— Не думал увидеть вас так скоро, мадемуазель, — начал он. — Какой счастливый случай привел вас сюда в день моего праздника?
— Моя матушка — подруга вашей тетки, королевы Генриетты Марии. Она и пригласила нас, ваше величество. О, какая роскошь, какая пышность! Я всю жизнь прожила в провинции, но мечтала когда-нибудь попасть ко двору, хотя была уверена, что двор непременно будет английским.
— Где же ваш муж? — поинтересовался король.
— Когда пришло приглашение, нам пришлось отложить свадьбу, ваше величество. Мы решили обвенчаться в конце сентября, когда я вернусь домой, — объяснила Отем, подумав, что король, несмотря на молодость, очень красив.
— Почему же маркиз не пожелал вас сопровождать? — возмутился Людовик, очевидно, оскорбленный отсутствием Себастьяна.
— Его имя не значилось в приглашении, ваше величество. Королева Генриетта Мария не знала, что я помолвлена.
Кроме того, сейчас пора сбора винограда. Гроздья следует снимать в определенное время, иначе не получится хорошего вина. Только Себастьян и его винокур могут определить сроки. Не хотелось бы посылать вашему величеству обычное вино, когда в Шермоне производят лучшие сорта!
Карие глаза короля весело блеснули.
— Мадемуазель, вы умная девушка и превосходный адвокат. С таким защитником маркизу ничего не страшно. Надеюсь, когда-нибудь вы посетите Версаль.
— Вы в самом деле решили его строить?
— Мой дядя Гастон уже нанял лучших макетчиков. Они приедут и будут жить в Пале-Рояль, пока не закончат работу.
Как только я увижу свою мечту, за дело возьмутся архитекторы. Я еще молод, но к тому времени, как мне исполнится двадцать один год, строительство будет в самом разгаре!
— Не могу дождаться, когда увижу дворец, ваше величество! — воскликнула Отем.
— Вы с мужем обязательно посетите мое детище, — с энтузиазмом продолжал король. — Я хочу собрать вокруг себя всех красавиц королевства.
Отем мило покраснела.
— Я иногда забываю, как вы молоды, сир. В тринадцать лет у вас речь и манеры взрослого мужчины.
На миг маска величия исчезла, и Отем увидела перед собой мальчика.
— Я должен быть мужчиной, — тихо вымолвил он— Борьба за то, что по праву принадлежит мне, еще не закончена. Если я выкажу слабость, пусть и минутную, они набросятся на меня.
