— Я ни за что не предам госпожу! — поклялся Марк.
— Значит, все улажено, — удовлетворенно кивнул Адали.
Позже он поговорил с Лили и посоветовал позаботиться, чтобы возможная соперница не отбила у нее Марка.
— Ты, разумеется, знаешь, как удержать его, дитя мое, — начал он, — но учти: молодой госпоже пришлось взять себе вторую горничную. Оран. Она молода, красива и кокетлива.
Не сомневаюсь, что она попытается завладеть всем, что до сих пор принадлежало тебе, включая и твоего поклонника.
Ее тетка — экономка в Шермоне и, конечно, примет сторону племянницы.
— Я знаю, как защитить себя, — вздернула подбородок Лили. — Разумеется, я для них чужая, и все они ждут не дождутся, чтобы я оступилась. Но я прикинусь наивной дурочкой, то и дело буду просить совета и задавать вопросы по любому поводу. Это им понравится, и скоро станет ясно, что заменить меня кем-то из своих невозможно. Что же до Марка… он прочно сидит на крючке. Нет, Адали, он человек хороший и искренне меня любит.
Наблюдая за последними приготовлениями, Адали молился про себя в надежде, что не ошибся в своих суждениях и Лили с Марком действительно будут горячо любить дочь его госпожи и верно служить ей. Он принес голубой бархатный плащ, отороченный горностаем, накинул Отем на плечи и, старательно застегнув серебряные застежки, поднял капюшон.
Они ничего не сказали друг другу. В словах не было нужды. Отем молча обняла его, и Адали с улыбкой кивнул, склонив побелевшую голову.
— Через несколько дней ждем вас в гости, — сказал маркиз новым родственникам.
Отем попрощалась с матерью и братом, и муж подсадил ее в карету.
— Я с удовольствием прокатилась бы верхом, — призналась она ему, расправляя юбки. — Терпеть не могу экипажи!
Они такие тесные. Мне в них душно.
Себастьян сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Кучер стегнул коней.
— Если мы поскачем в Шермон верхом, — пояснил Себастьян, — значит, у нас не будет ни единой минуты времени наедине, и мы не сможем любить друг друга.
— Ты хочешь любить меня в карете? — ахнула Отем. — Разве такое бывает?
— Если можно ласкать друг друга лежа перед камином, почему же не в карете? — усмехнулся Себастьян, поглаживая ее грудь. — Позже, когда ты наберешься опыта, малышка, я покажу тебе, что мужчина и женщина могут любить друг друга почти везде. Ну а пока я просто хочу целовать и нежить тебя.
— А когда мы окажемся дома, — спросила она, — сразу пойдем в постель?
— О нет. В вашей гостиной, госпожа маркиза, нас ждут ужин и вино. Огонь в каминах будет гореть всю ночь напролет, как и мой пыл. — Он нежно припал к ее губам и, отстранившись, добавил:
— Я научу тебя страсти, малышка. Мы будем есть, когда захотим, и отдыхать от любовных схваток, когда устанем. Знаешь ли ты, как я хочу тебя, Отем? Как ты нужна мне?
Чуть повернувшись, Отем провела ладонью по взбухшему бугру в его панталонах.
— Да, Себастьян, знаю, — жарко прошептала она ему в губы. Пальцы неустанно скользили по всей длине его истомившейся плоти.
— Для девственницы ты невероятно нахальна, — вздохнул маркиз.
— И это тебе не по душе?
— О, дорогая, как ты могла такое подумать? — укорил он.
— В таком случае, mon coeur
[8]
, мы хорошо позабавимся по пути домой, не так ли? — промурлыкала Отем, прижавшись к мужу.
— Я сам тебя раздену, — охрипшим от страсти голосом пообещал он.
— Значит, ты привык оказывать дамам услуги горничной? — лукаво осведомилась она. — Но попробуй только порвать мое подвенечное платье в порыве сладострастия!
— Так и быть, пострадает только твое белье, — пообещал он. — Надеюсь, ты не надела панталоны?
— Нет, — пробормотала она, прикусывая мочку его уха. — С ними столько возни, вы не находите, господин маркиз?
Вместо ответа Себастьян задрал ей юбки, решив проверить, так ли это, и очень обрадовался-, удостоверившись, что под ними в самом деле ничего нет. Его пальцы коснулись ее бедра как раз над подвязкой. Кожа оказалась такой же мягкой, как шелк, закрывавший ее ноги.
— Мадам, боюсь, искушение чересчур велико.
— Представьте, мне тоже так кажется, — согласилась новобрачная. — Может, будет лучше, если мы оставим эти восхитительные игры, посидим смирно и посмотрим на реку?
— Как угодно госпоже маркизе, — кивнул Себастьян и, отняв руку, одернул юбки.
— Госпоже маркизе вовсе это не угодно, но она так сгорает от желания к собственному мужу, что, если этот муж не проявит хоть малой толики сдержанности, она превратится в золу еще до того, как мы доберемся до дома, — откровенно призналась Отем.
— Настанет день, — пообещал он, — когда мое копье пронзит тебя прямо здесь, в тесноте экипажа, и мы будем покачиваться в ритм его толчкам. Ну а пока действительно благоразумнее посмотреть на реку.
— А когда приедем домой? — допытывалась Отем.
— Ах, госпожа маркиза, тогда все будет по-другому, — поклялся Себастьян.
Вечерний покой все больше окутывал землю по мере того, как садилось солнце, и дорога подходила к концу.
Глава 11
Все вышло так, как обещал Себастьян. По приезде их встретил Лафит.
— Добро пожаловать в новый дом, госпожа маркиза, — приветствовал он. — Лили и Марк немедленно будут устроены.
— Спасибо, — тихо поблагодарила Отем.
Муж, взяв ее за локоть, нежно, но решительно увлекал к широкой лестнице. Войдя в покои маркизы, Себастьян приказал молоденькой девушке, выступившей вперед, взять у госпожи плащ.
— Можешь идти. Оран. Поздоровайся с Лили. Она объяснит, в чем будут состоять твои обязанности.
В больших темных глазах девушки появилась растерянность. Оран присела в реверансе и выбежала из гостиной, прижимая к груди плащ своей хозяйки.
— Отойди и дай мне наглядеться на тебя, — попросил маркиз. — Ах, дорогая, ты так прекрасна! Я еще не говорил тебе об этом сегодня? Платье от месье Рено просто изумительно.
Горячая краска залила щеки Отем.
— Помни, — предупредила она, — ты дал слово не рвать его.
— И не порву, — кивнул маркиз. — Ты голодна? На буфете стоит ужин.
— Нет… то есть голодна… только мой голод совсем другого рода, — дерзко призналась она.
— Повернись, — велел Себастьян, расшнуровывая ее корсаж. — Рукава пришиты или надеваются отдельно?
— Пришиты, — ответила она, и через несколько минут корсаж сполз с ее плеч и лег на стул. Верхние юбки, приметанные к корсажу несколькими стежками, повисли на нижних. Маркиз, нахмурившись, окинул их взглядом и принялся развязывать одну за другой, а когда ему это надоело, рванул короткую шелковую сорочку, швырнув лохмотья на пол.
