– Все потому, что ей слишком много позволяли. Никогда не стоит воображать, будто такое положение может длиться вечно. Мама говорила, что, поднимаясь на гору и спускаясь вниз, всегда рискуешь встретить одних и тех же людей. Миледи Каслмейн чересчур высокомерна. Но она не королева, да и король больше не благоволит к ней.
– Говорят, что он даже не спит с ней больше! – сообщила Дайана.
– Это мне неизвестно, – ответила Фэнси. – И не мое дело справляться у короля о подобных вещах.
– Ты влюблена в него? – выпалила Синара.
– Нет, – честно призналась Фэнси. – Но питаю к нему самые теплые чувства, а он очень добр ко мне. Мне нравится то наслаждение, которое дарят друг другу наши тела. Думаю, мы друзья. Если влюбляешься в человека, невольно оказываешься в зависимости от него, а я никогда больше не допущу такого.
– Интересно, его достоинство действительно так велико, как сплетничают?
– Син! – негодующе взвизгнула Дайана.
– Только не говори, будто ничего не слышала! – парировала кузина. – Все всё знают. Так это правда или вранье, дорогая Фэнси?
– Он действительно велик, и очень. Гораздо больше, чем мой муж, но мне просто не с кем сравнивать, Синара.
– Да, и больше, чем любой средний мужчина, – добавил чей-то голос, и в комнату вошла Нелл Гвин. – По правде говоря, он настоящий гигант, а я повидала немало «петушков», уж поверьте!
– Бесс, принеси мистрис Гвин чашку шоколада, – приказала Фэнси. – Съешь кекс, Нелли? Мои кузины великодушно оставили несколько штук на блюде.
– Спасибо, попробую, – дерзко улыбнулась молодая актриса, устраиваясь рядом с девушками. Ее зеленовато-карие глаза сверкали любопытством. – Здорово вы это сегодня! – заметила она. – Не думаю, что кто-то, даже сам король, смог бы так ловко осадить и поставить на место эту фурию.
Она потянулась за кексом и, сунув в рот кусочек, принялась с аппетитом жевать.
– Я более высокого происхождения, чем она, – заметила Фэнси, – а если бы и нет, все равно терпеть не могу, когда со мной так обращаются. Она просто невыносима!
– А разве мы многим лучше? – вздохнула Нелли.
– Да, – уверенно кивнула Фэнси. – Мы по крайней мере честны в наших желаниях. И не притворяемся кем-то иным, чем есть на самом деле.
– Наверное, ты права, – медленно протянула Нелл. – Я родилась в таверне, которая к тому же служила борделем для окрестных пьяниц. Мамаша сказала, что, если уж я собираюсь стать шлюхой, нужно хотя бы найти богатого покровителя, потому что плата больше. – Она рассмеялась. – В десять лет я стала продавать апельсины в театре и, увидев модных дам и джентльменов, поняла, что мама была права. Вот и пошла в актрисы.
– Говорят, вы поете и танцуете куда лучше многих, – пробормотала Дайана.
– Вы та, кого прозвали Сиреной? Я слышала, что даже ваши соперницы не могут сказать про вас ни одного худого слова. Кстати, вы уже решили, который из бедных джентльменов получит вашу руку, миледи?
– Я еще не готова выбрать мужа, – рассмеялась Дайана. – Мы с кузинами только что явились ко двору, и мне хочется как следует развлечься.
– И вы правы, миледи. Веселитесь, пока можете. А вы, Син, остерегайтесь тех игр, которые вздумали вести с Гарри Саммерсом. Он таких малышек, как вы, живьем глотает.
Синара покраснела, но все же запальчиво выкрикнула:
– Я сама могу о себе позаботиться, мистрис Нелл!
Нелли покачала головой.
– Он в самом деле человек опасный. Не зря его прозвали Уикиднесс! Порок – вот его сущность! Фэнси, это король отдал вам апартаменты?
– Да, – призналась девушка.
– А я хочу дом! И не соглашусь на меньшее! У вашей семьи уже есть дом в Лондоне, так что для вас это особого значения не имеет. Кроме того, в один прекрасный день вы снова выйдете замуж и переедете в дом мужа. Но бедные девушки вроде меня должны сами всего добиваться. Думаю, когда я рожу королю ребенка, он подарит мне дом.
– Считаете, у вас будет ребенок? – заинтересовалась Синара.
– Разумеется! Король плодовит, как кролик, особенно когда речь идет о способности плодить бастардов! Все его женщины тоже плодовиты, как унавоженное поле, кроме нашей несчастной королевы. – Нелл понизила голос. – Говорят, что тесть герцога Йоркского настоял на кандидатуре португальской принцессы, зная, что она бесплодна. Его дочь замужем за герцогом, и он хочет, чтобы внуки правили после нашего доброго короля и его брата. Ходят слухи, что, когда мать короля узнала о намерении принца Джеймса жениться на Анне Хайд, несколько дней плакала. Но поделать ничего не смогла, тем более что живот невесты набух ребенком еще до того как был подписан брачный контракт.
Фэнси с широко раскрытыми глазами впитывала поразительные сплетни, которые с такой готовностью выкладывала Нелли. Возможно, кузины уже слышали нечто подобное, но Фэнси, недавно приехавшая в Англию, ничего не знала. И до сих пор не встречала женщин, подобных Нелл Гвин, хотя сразу же полюбила свою ровесницу, молодую актрису. Пусть она немного грубовата и неотесанна, зато рассудительна, остроумна, и с ней всегда интересно. Похоже, у нее появилась подруга, и Фэнси очень была этим довольна.
Пришло и прошло Рождество. Закончилась Двенадцатая ночь. Следующий праздник, к которому с энтузиазмом готовился двор, был День святого Валентина, покровителя влюбленных.
– Ему следовало быть покровителем этого двора, судя по количеству незаконных связей, измен и побочных детей, – публично заявила Нелли Гвин, чем немало позабавила короля. Даже сейчас, лежа в постели с Фэнси, он улыбнулся при воспоминании об этом.
– У нее насмешливый ум, у нашей Нелл, – заметил он вслух.
– Не уверена, что мне льстит ваша способность обсуждать других женщин, одновременно лаская мои груди, – пробормотала Фэнси.
– Ревнуешь? – поддел он, целуя ее круглое плечико.
– Похоже, так и есть, сир, – призналась она, немного подумав.
– Ты любишь меня?
– Да, – медленно протянула Фэнси, – но не так, как любит женщина мужчину.
– Как же тогда? – удивился король.
– Точно так же, как любите меня вы. Я наслаждаюсь нашей взаимной страстью. Ценю нашу дружбу. И хотя немногие женщины способны смириться с таким положением, я вполне довольна.
– Не знаю, то ли радоваться, то ли огорчаться, – усмехнулся он, подминая ее под себя и целуя в губы.
– Но не хотите же вы, чтобы я уподобилась миледи Каслмейн? – серьезно спросила Фэнси. – Упрямой, упорной, не желающей принять неизбежное и начать новую жизнь? Да, она делила изгнание с вашим величеством, но вы были более чем великодушны с ней. Она злоупотребила вашей добротой, не захотев уйти вовремя.
– Значит, если я скажу, что между нами все кончено, ты покорно отступишься?
