– Вы гордая женщина, – заметил маркиз, но в голосе звучали нотки одобрения. – И умная.
– И вы тоже горды, но не вижу причин для того, чтобы остаток дней провести в тоске и взаимной неприязни. Даже ради того, чтобы угодить человеку, которого мы оба любим и уважаем.
Кит кивнул и, к удивлению Фэнси, сжал ее руки, поднес к губам и поцеловал.
– Похоже, мы неплохо начали, Френсис Деверс.
– Меня все зовут Фэнси, милорд, – поправила она.
– Фэнси? Прихоть? Королевская прихоть? – засмеялся он. Фэнси вторила ему, а Жасмин, видевшая это в окно, довольно улыбалась. Кажется, тут все в порядке!
Маркиз пробыл в гостях несколько дней. У него не было родных, кроме отца, и теперь он был несколько удивлен, внезапно оказавшись в кругу этой семьи, отличавшейся необычайным теплом и гостеприимством. Пока он и Фэнси колебались, Жасмин Лесли и ее отпрыски уже все решили. Киту неожиданно понравилось быть частью этого тесного круга. Жасмин показалась ему рассудительной старой дамой, а Фэнси очень походила на бабушку.
Они много времени проводили вместе и подолгу гуляли, но родные не позволяли Фэнси ездить верхом, что ужасно ее раздражало.
– Мой отец выращивает лошадей, – объяснила она. – И я целые дни проводила в седле.
– Но не с младенцем во чреве, мадам. Немного осторожности не помешает, – напомнил маркиз.
– Вы им нравитесь.
– Я знаю. Они мне тоже.
– Расскажите о Ривервуд-Прайори, – попросила Фэнси.
– Дом примерно такого же размера и стиля, как Куинз-Молверн, но у меня не так много земли, – пояснил Кит.
– А что вы делаете со своими угодьями?
Он увлек Фэнси на мраморную скамью и усадил так, чтобы видеть ее лицо. Впервые он заметил, что глаза у нее такого же цвета, как у бабки, и все же лицом Фэнси очень напоминала леди, чей портрет висел в старом зале.
– У меня есть скот, несколько лошадей и очень мало арендаторов.
– И все это приносит прибыль? – допрашивала Фэнси. Какие у него необычные глаза! Как расплавленное серебро!
– Мы не голодаем, – засмеялся он, – и у меня нет долгов.
– Но землю надо обрабатывать и сделать доходной. Вам просто необходимо пригласить меня к себе, чтобы я могла все осмотреть. Мой папа всегда утверждал, что моим деловым способностям позавидовал бы любой из братьев.
– В таком случае, – мягко поддразнил он, – вы подумываете вступить со мной в брак?
– Пока еще слишком рано принимать решение, милорд, – резко ответила она. – Я просто хотела бы видеть ваш дом.
– Значит; вам следует поторопиться. Еще несколько недель, и вы вряд ли сможете пуститься в дорогу, – посоветовал он.
Фэнси кивнула.
– Кроме того, мои кузины, Синара и Дайана, скоро вернутся из Лондона, и я хотела бы встретить их. Дайана никак не может решить, кто будет ей лучшим мужем. А Син ведет опасную игру с графом, которому дали прозвище Уикиднесс. Мой дядя Патрик непременно рассердится на дочь, поскольку хочет поскорее получить зятя и больше не волноваться о ее судьбе.
– Неужели все семьи таковы? Настолько озабочены судьбой родных им людей?
– Не знаю насчет других семей, милорд, но члены этой очень любят друг друга. А вам неприятно проявление столь нежных чувств?
– Наоборот. Знаете, думаю, что я поистине счастлив впервые за всю жизнь, – чистосердечно признался он.
Фэнси дружелюбно улыбнулась.
– Вы совсем не так холодны и высокомерны, как несколько дней назад. Думаю, я все-таки смогу проникнуться к вам симпатией, милорд, но не требуйте от меня твердых обещаний.
– Мое имя Кристофер, или просто Кит. Буду очень рад, если станете звать меня по имени.
– Хотя до принятия окончательного решения еще очень далеко, Кит? – лукаво осведомилась она, блестя глазами.
Он кивнул.
– В таком случае я согласна. Ой!
Она вдруг застыла с выражением полнейшего удивления на лице.
– Что с вами? – встревожился он.
– Мое дитя! – вскричала Фэнси. – Кажется, оно только сейчас шевельнулось! – И, вскочив со скамейки, попросила: – Отведите меня к бабушке! Я должна ей сказать!
– Только не бегите, Фэнси, – молил он, неожиданно поняв, что ее здоровье ему не безразлично. Поэтому он осторожно, но твердо взял ее под руку, и они вместе поспешили к дому.
– Бабушка! – окликнула Фэнси, почти вбегая в зал, где Жасмин сидела с шитьем. – Бабушка!
Та подняла глаза и, видя выражение лица внучки, метнулась навстречу.
– Что с тобой, девочка? – встревожилась она.
– Дитя! – взволнованно объявила Фэнси.
Жасмин побледнела, но Кит немедленно ее успокоил.
– Нет, мадам, все в порядке, даю слово! – воскликнул он. К ним присоединились обе герцогини.
– Что случилось? – осведомилась леди Барбара.
– По-моему, ребенок пошевелился, – объявила Фэнси, восторженно сияя глазами.
– Похоже на трепет крыльев бабочки, порхающей в твоем животе? – допрашивала Фланна Лесли.
Фэнси кивнула.
– В таком случае ты права, – заключила практичная герцогиня Гленкирк. – Дитя впервые дало о себе знать. Все хорошо.
Сама родившая мужу целый выводок детей, Фланна Лесли считалась знатоком в подобных делах.
– Садись, девочка, и успокойся, – велела она.
Маркиз Айшем вместе с женщинами устроил Фэнси на диване, подложил ей под спину подушку, под ноги – табурет и принес травяного чая, чтобы унять разгулявшиеся нервы. Единственными женщинами в его доме до женитьбы и после смерти жены были служанки. Марта же почти ни с кем не разговаривала, так что столь близкие отношения между родственницами стали для него откровением. Что же будет, если они с Фэнси поженятся?
А Фэнси? Еще один сюрприз. Она совершенно не похожа на образ, сложившийся в его воображении. Он вспомнил Барбару Вильерс в те дни, когда все они делили с королем изгнание. Прекрасная, дерзкая Барбара, с ее спесью, надменностью, непомерными требованиями и расточительными вкусами. Барбара, бесстыдно выставлявшая напоказ свое положение фаворитки молодого короля. Барбара и ее бурные истерики, которые она закатывала, стоило в чем-то ей отказать.
О, у короля были и другие интрижки. Несчастная Люси Уолтер, которую король соблазнил еще до изгнания. Она родила ему первого сына и дочь, но, не в состоянии перенести неизбежный разрыв после рождения второго ребенка, увлеклась спиртным и принялась едва ли не каждую неделю менять мужчин. Когда ее маленькая дочь умерла, бедная женщина быстро опустилась на самое дно. Король забрал своего сына и, опасаясь за его благополучие, перевез в Париж, к своей матери. Люси умерла в одиночестве, всеми забытая. После нее у короля было еще две мимолетные связи: с Элизабет Киллигру, подарившей ему дочь, и Кэтрин Пегг, разродившейся сыном. Но только Барбара Вильерс официально считалась королевской фавориткой.
