— Отправился на небеса, — тихо объяснила Скай.
— Как Джон? — нахмурился мальчик.
— Да, Робин, как Джон, — подтвердила мать.
— А нам с ними нельзя?
Сузанна всхлипнула, но под сердитым взглядом мачехи замолчала.
— Нет, Робин, нельзя. Туда отправляются только те, кого позовет Бог. А нас он еще не позвал. — Скай чувствовала, как силы возвращаются в ее тело. Джеффри прав — она нужна детям. Она сняла сына со стола и собрала остальных детей вокруг себя. — Мы должны быть мужественными, дорогие, — произнесла она и по очереди поцеловала каждого. — А теперь возвращайтесь к себе в комнаты и молитесь за папу и Джона.
Малыши с готовностью повиновались и оставили ее со слугами.
— Приведи священника, — обратилась она к Дейзи. — А ты, Уилл, поскачешь в Лондон к ее величеству. Подожди до вечера, пока я не напишу ей письмо.
Послание извещало королеву о смерти Джеффри. В нем Скай испрашивала высочайшего подтверждения наследия Робина. Уилл тут же отправился в путь. Священника просили назначить похороны на следующий день. Шестнадцатимесячного Джона, лорда Линтона, предполагалось похоронить в одной могиле с отцом. Потом Скай попросила принести ей бутылку вишневой настойки и выпила, чтобы заснуть, но на следующее утро пожалела об этом, когда проснулась с тяжелой головой. Как будто в насмешку погода потеплела, и в деревне больше не произошло ни одного случая белого горла. Призвав к себе графа, болезнь, кажется, насытилась.
22
По дороге в Девон Роберт Дадли, беззаботный граф Лестерский, напевал веселый мотив. Его настроение передалось и свите. Граф был направлен самой королевой, и его поездке ее величество придавала большое значение. К тому же стоял июнь — красивейшее время года в Англии Розы всевозможных цветов пестрели в палисадниках, грациозно выглядывали из-за каменных стен. На зеленых лугах тучные ягнята паслись среди сладкого клевера. В каждом озерце жила по крайней мере одна семья лебедей, и гордые белоснежные родители учили плавать сереньких детей.
Лорд Дадли был в превосходном настроении. Не подозревая, королева дала ему поручение, о котором он мог только мечтать. Посылая вельможу, королева не могла знать, что состояние крестника интересует его намного меньше, чем мать.
Смерть Джеффри Саутвуда потрясла и королеву, и весь двор — Ангельский граф был всеобщим любимцем. Хоть два года он с женой-ирландкой и отсутствовал при дворе, но всегда приезжал в январе, чтобы дать свой знаменитый маскарад в честь Двенадцатой ночи. Лишь несколько месяцев назад они поразили всех в Лондоне оригинальностью костюмов, появившись на маскараде в наряде «Нового Света». На красивой молодой графине было платье из золотой парчи, богато украшенное темным бобровым мехом и колумбийскими изумрудами, а на лорде Саутвуде — костюм из серебряной парчи с лисьим мехом, весь расшитый мексиканской бирюзой.
Вот вам земная слава, криво усмехнулся Роберт Дадли. Саутвуд в январе еще такой живой, этим чудным июньским днем окоченевший похоронен в земле. Теперь его жена должна быть поласковее. А если не будет, найдутся средства убедить ее в этом. Так самодовольно размышлял граф Лестерский, приближаясь к Линмутскому замку и к радости своих солдат распевая непристойную песенку.
Наблюдая, как он подъезжает к дому, стоящая на крепостном валу вдова графа Линмутского ощутила тревогу. Королеве потребовалось несколько недель, чтобы ответить на письмо Скай, в котором она сообщала о смерти Джеффри. Елизавета подтверждала права Робина, но вместе с тем назначала Роберта Дадли его опекуном. Как можно дипломатичнее Скай принялась возражать, ссылаясь на то, что согласно воле ее мужа она оставалась единственной опекуншей детей. Но королева оставалась непреклонной: ей не было дела до остальных детей, что же касалось маленького Робина, то после смерти отца он должен находиться под королевской опекой.
Скай ужасно расстроилась. Она не верила Дадли. Хотя с того вечера на празднике Двенадцатой ночи он вел себя осмотрительно, Скай знала, что так просто он не отстанет. А в ее положении вдовы она оказывалась беззащитной и легкоуязвимой. Дадли, не колеблясь, использует детей, чтобы добиться своего, и поэтому Скай быстро предприняла все, что могла, для своей защиты.
Звана и Мурроу О'Флахерти она отправила вместе с близняшками Гвинетой и Джоаной в Ирландию. Год назад они с Джеффри решили переженить своих детей. Близнецы выразили желание никогда не расставаться друг с другом, а мальчики были от них в восторге. Эти четверо будут в надежных руках у Анны О'Малли, и через несколько лет поженятся. Девятилетнюю Сузанну Саутвуд послали в семью лорда Тревеньяка в Корнуолл, где она станет обучаться вести хозяйство. А потом она выйдет замуж за наследника Тревеньяка — превосходная партия для обоих детей.
Только Виллоу и Робин оставались с матерью. Насчет маленького графа у Скай были свои планы, но для их осуществления требовалось одобрение королевы. И она ждала случая, чтобы обратиться к Елизавете, пока не узнала, что Роберт Дадли покинул двор. Виллоу можно было легко удалить из Линмута. Если придется сражаться с лордом Дадли, пусть поединок будет на равных, и дети не окажутся оружием в его руках.
Скай слышала, как внизу лошадиные копыта прогрохотали по перекидному мосту, а потом зацокали по булыжнику двора. Подобрав полы плаща, она покинула вал и отправилась к себе в комнату ожидать доклада мажордома о прибытии лорда Дадли. И когда он сообщил ей об этом, спокойно расправила юбку и спустилась в большой зал замка встречать непрошеных гостей.
Когда она вошла, Роберт Дадли испытал мимолетное чувство сострадания: Скай похудела и выглядела измученной. Но несмотря на это, оставалась самой красивой женщиной из всех, каких он только встречал. Черное шелковое траурное платье необыкновенно ей шло, темный чепец делал сердцеобразное лицо на редкость миловидным. Вдовство ей к лицу, подумал Роберт Дадли.
— Милости прошу вас в Линмут, милорд. — В голосе Скай он не различил никакой теплоты.
— В самом деле просите? — игриво переспросил он, целуя хозяйке руку.
— Королева всегда желанный гость в этом доме, а вы, лорд Дадли, — представитель королевы. Надеюсь, мои слуги достойно позаботились о ваших людях?
— Спасибо, мадам.
— Наверное, вы хотите увидеть графа. Но сейчас его светлость почивает. Утром, как только он проснется, я сразу же пошлю его к вам. Сожалею, лорд Дадли, что мы не можем вас должным образом развлечь, но весь дом в глубочайшем трауре. Вы извините меня за это, сэр.
Дадли почувствовал укол гнева. Его отсылали прочь, словно простого слугу.
— Нет, мадам, извинить я вас не могу.
— Но, милорд! — пришла в ярость Скай. — Вы не можете мне отказать в праве утешаться молитвой о муже.
— А разве мужчина во плоти и крови не лучшее утешение? Ее прелестные голубые глаза сделались необыкновенно большими:
— Уж не вы ли? После Саутвуда? — Она расхохоталась. — Если вы хотели меня повеселить, то вам это удалось. Со дня смерти Джеффри я еще ни разу так не смеялась.
