— Ты всех своих любовниц возишь туда? — спросила она резче, чем ей бы хотелось.
— Я не брал туда ни одну женщину, — понимающе ответил он. — Там я отдыхаю от забот, которые накладывает на меня мое положение. Побудем там несколько дней, а потом ты решишь, хочешь ли стать моей любовницей. Если откажешься, наша связь останется тайной. И хотя мне на весь мир хочется кричать о своей любви, я не скомпрометирую тебя в глазах света.
— Извини, Джеффри, за мои поспешные слова. И спасибо тебе за заботу.
— Родная, у меня было несколько любовниц, а ты всегда была замужней женщиной. Я знаю, тебе трудно примириться с таким положением. — Он взял в свои ладони ее лицо и нежно поцеловал. — Какой у тебя сладостный рот!
Скай почувствовала, как желание вновь просыпается в ней:
— Черт побери, Джеффри, от одного твоего поцелуя я слабею и тут же возгораюсь. Что ты со мной делаешь?
— А что со мной делаешь ты, Скай? Я становлюсь просто ненасытным.
Они снова бросились в объятия друг друга; их губы, руки и тела слились. Они целовались до боли, пока не задохнулись. Вновь твердый член касался ее бедра. Скай потянулась вниз и принялась его ласкать. Удивленный, он застонал от наслаждения.
На этот раз обошлось без мучительного ожидания. Скай развела бедра, и он оказался в ней. Она напрягла мышцы, как учила ее Ясмин.
— Боже! — воскликнул Джеффри, когда волна наслаждения нахлынула на него. Он попытался проникнуть глубже, и снова обволакивающе она сжала его.
— Прекрати, ведьма! — взмолился он. — Это самая сладостная пытка. Но от нее я сейчас умру. Я хочу, чтобы и ты наслаждалась!
Руки Скай, крепко обнимавшие его, ослабили хватку, и Джеффри нежно забормотал:
— Я знал, ведьмочка, что под внешностью дамы кроется пылкая развратница. Откройся мне, дорогая. Как же ты горяча и сладостна!
Он двигался напористо и ритмично, с каждым разом, казалось, проникая все глубже и глубже. Она раскрылась перед ним, охватывая его всего. О Боже! Ей все было мало! Оргазм налетел на нее, как вихрь, сокрушая с такой силой, что она потеряла сознание и, проваливаясь в темноту, услышала его крик.
Первое, что она почувствовала, приходя в себя, — поцелуи, покрывающие ее лицо. «Невероятно, до какой степени он меня возбудил», — подумала Скай. Она открыла глаза и из-под дрожащих век посмотрела на него — на ресницах сверкали слезы. Он в ответ улыбнулся ей и тонким пальцем провел сверху вниз по носу.
— Ты совсем, голубоглазая, заморочила меня. Завтра после полудня мы отправимся вверх по реке в «Утку и селезня». И несколько дней будем только любить друг друга в красивой комнате с окнами на реку, есть и пить сладкое вино. Ты так привяжешься ко мне, что никогда не захочешь меня оставить. — И, поцеловав ее, быстро оделся. — А пока, любимая, нам лучше сохранить нашу связь в секрете. Спи спокойно, дорогая. Не сомневаюсь, что ты устала со мной. — Граф пересек комнату, приподнял гобелен на стене и нажал рукой на панель. За ней открылся проход.
Скай ахнула.
— Куда ведет этот коридор? — спросила она.
— В мой дом, — рассмеялся Джеффри. — Разве ты забыла, что дед построил этот дом для своей любовницы?
— Тогда зачем же ты карабкался в окно?
— Я подумал, что это очень романтично. Скай расхохоталась.
— Джеффри, да ты просто сумасшедший. Он ухмыльнулся, затем, расцеловав ее, скрылся в проходе, и дверь закрылась за ним.
— Что это за человек, с которым я связалась? — вслух спросила себя Скай. «Чертовски интересный человек», — ответил ей внутренний голос, и она рассмеялась в темноте.
16
Утром Скай отправила Дейзи на розыски Роберта Смолла. Маленький капитан объявился после восхода сильно потрепанным, с красными глазами. Она ужаснулась:
— О, Робби, сколько же ты выпил? Он слабо улыбнулся:
— Не в выпивке дело! Близняшки шестнадцати лет… Эх, молодость!
— А твой приятель де Гренвилл остался жив?
— Едва-едва. Слава Богу, у нас была твоя карета. Я сдал его на руки его мажордому. Для девонского моряка у него слишком слабый желудок/
Скай подавила щекотавший горло смех.
— Я уезжаю на несколько дней, — сообщила она. — Хоть это и секрет, но тебе скажу: я буду на постоялом дворе под названием «Утка и селезень». Чтобы ты знал, в случае чего-либо неотложного, где меня искать.
— Ты будешь не одна, — голос капитана прозвучал утвердительно.
— Нет, не одна, Робби. Моряк вздохнул:
— Не хочу тебя расстраивать, девочка, но Саутвуд — такая холодная бестия.
— Но не со мной. Кроме того, хоть это и звучит ужасно, я его не люблю. Не знаю, полюблю ли я кого-нибудь опять. Память о Халиде слишком жива во мне. Но Саутвуд мне нравится. К тому же, Робби, ты ведь понимаешь, что мне понадобится покровитель. Весной ты уедешь на несколько месяцев. Я одинокая женщина, у меня нет семьи, только дочь. Жизнь моя началась с Халида. У меня нет прошлого. Получив королевскую хартию, мы станем преуспевать в делах, а покровительство графа позволит мне свободно заниматься делами, мне не будут докучать надоедливые приставания других мужчин.
— Но какую за это придется платить цену, Скай!
— Стать общепризнанной любовницей Саутвуда, — рассмеялась она. — А какой у меня выбор? Замужество? С кем? И ты прекрасно знаешь, чтобы обеспечить будущее Виллоу и свое тоже, мне необходимы деньги. Я любила Халида и уважала его. Но какое будущее ждет здесь Виллоу, если станет известно, что ее отец — Алжирский Сводник? Нет, Робби, цена не выше награды. У графа Саутвуда никогда не было такой любовницы, как я, и он не скоро меня сменит. Когда Виллоу подрастет, она окажется богатой наследницей с влиятельным «дядюшкой». И я смогу удачно выдать ее замуж. Робби пожал плечами:
— Я вижу, ты, как обычно, все продумала. Спорить с твоей логикой невозможно. Должен я желать тебе счастья?
— Он любит меня, Робби. Он сам это сказал. И, чувствую, это правда. Женщина всегда знает, когда ее обманывают. А меня, я надеюсь, не так просто обвести вокруг пальца.
— Хорошо, хорошо, девочка. Я только хочу, чтобы ты была счастлива.
— Знаю, Робби. Не беспокойся, у меня все в порядке. Капитан неуклюже похлопал ее по руке, Скай наклонилась и поцеловала его в огрубевшую щеку.
— Ах, Робби, что бы я без тебя делала. Ты мой самый лучший друг.
Около полудня Робби стоял в дверях и наблюдал, как Скай удалялась по дорожке от дома, пустив рыжую кобылу неспешной рысью. Ему было грустно. Скай выглядела элегантной в черном бархатном костюме для верховой езды с кружевами на вороте и рукавах, в плаще из полосок бархата, отороченного соболиным мехом с тяжелой витой золотой застежкой. Меховая оторочка капюшона оттеняла белизну ее лица. На ногах Скай красовались сапоги из тончайшей испанской кожи, на руках перчатки из Парижа.
