— По возвращении в Лондон мы поедем на склады моей матери на берегу реки и наберем самых разных материй, из которых сошьем новые платья, моя дорогая. Вы, несомненно, самая красивая девушка на свете, а прекрасный алмаз должен иметь столь же прекрасную оправу. Вы позволите помочь вам выбрать материи, не правда ли? Я представляю вас в цветах драгоценных камней, что так пойдет к вашему прекрасному бело-розовому цвету лица.
— Вы очень добры, милорд, — мягко ответила она, но сидела по-прежнему отвернувшись.
— Взгляните на меня, Эйнджел. Вы ни разу не посмотрели мне прямо в глаза. Взгляните же сейчас, моя дорогая леди Саутвуд!
Она повернулась, и его обожгло огнем ее чудесных бирюзовых глаз. На ее губах блуждала слабая улыбка.
— Леди Саутвуд, — мягко проговорила она. — Это я, не так ли? Да, я!
Он улыбнулся ей в ответ:
— Да, это вы, Эйнджел! Без всякого сомнения, миледи Саутвуд, графиня Линмутская, венчанная перед лицом Божьим, в присутствии ее величества королевы королевским капелланом.
— О милорд, что мы сделали?
— Пока что ничего, — подмигнул он ей и рассмеялся, увидев, как она покраснела. — А теперь, мадам, вот вам первое распоряжение от вашего мужа: будьте так добры отныне звать меня Робином, дорогая.
— Вы уверены, что мы не совершили ужасной ошибки… Робин?
— Нет, прекрасная Эйнджел, мы не совершили никакой ошибки. Даже королева знала, что эта поспешная свадьба — необходимость. Я люблю вас и надеюсь, что в ближайшее время научу вас любить меня, Эйнджел. Вам не надо бояться высказывать свое мнение или просить у меня чего вам захочется. Я всегда выслушаю вас. А теперь, прежде чем мы приедем в гостиницу, я хотел бы обсудить с вами предстоящую ночь.
— Предстоящую ночь?
— Нашу первую брачную ночь, но, дорогая Эйнджел, если хотите, она может быть отодвинута на более позднее время, чтобы вы могли лучше узнать меня. Решать вам, любовь моя.
Она молчала, как ему показалось, очень долго, а потом заговорила так тихо, что ему пришлось нагнуться, чтобы расслышать ее слова.
— Я знаю вас гораздо лучше, чем вы можете предполагать, Робин, ибо Велвет любит вас от всего сердца и часто рассказывала о вас. Я знаю, что вы хотите сделать как лучше, ведь вы всегда были так добры. Однако я не могу придумать лучшего способа, — закончила она с улыбкой, — узнать друг друга как следует, чем провести нашу первую ночь так, как она и должна быть проведена. Однако есть одна вещь, о которой я хочу, предупредить вас заранее. Несмотря на все мои годы при дворе, я осталась девственницей. И практически ничего не знаю о том, как это делается. Единственное, о чем я прошу, будьте ко мне снисходительны.
— Мне никогда и не приходило в голову, что вы можете быть не девственницей, Эйнджел, — спокойно ответил он.
В этот момент они подъехали к гостинице. Быстро соскочив на землю, Робин снял свою невесту с седла. Рука об руку они вошли в дом и поднялись наверх, в комнаты, которые граф заказал заранее. Планировалось, что Велвет и Эйнджел займут одну из спален, а джентльмены будут спать в другой. Теперь же Робин прямо провел свою жену во вторую комнату. Он забрал седельную сумку Алекса и оставил ее в маленькой гостиной, где они перед этим обедали. Оказавшись в спальне вдвоем с Эйнджел, он захлопнул дверь и накинул крючок.
— Я… У меня нет ночной рубашки, — пролепетала она.
— В ней нет необходимости, — ответил он и, заключив ее в объятия, страстно поцеловал, не услышав даже, как открылась и закрылась наружная дверь гостиной.
— Не может быть, чтобы они уже были здесь! — воскликнула Велвет. — Они наверняка подождали бы нас, Алекс.
Его глаза сверкнули, когда он увидел свою седельную сумку.
— Они здесь, Велвет.
— О, хорошо. Тогда давайте позовем хозяина и попросим его принести нам вина. Надо выпить за здоровье молодых. — Она направилась к двери, но он преградил ей путь.
— Нет, дорогая. Дверь в спальню заперта, и я не уверен, что Робин обрадуется нашему вторжению.
— Но как же без заздравной части? Что же это за свадьба, если ее не справить как следует!
Алекс улыбнулся:
— Многие молодожены обходятся без этого, Велвет. Есть другие, более важные вещи, чем свадебный кубок, в их первую брачную ночь.
Она фыркнула, но потом краска медленно начала подниматься по ее шее, пока не залила все лицо.
— О! — только и сказала она.
Алекс улыбнулся опять:
— Идите-ка в постель, дорогая. Королева устраивает утром смотр войскам, а это такое зрелище, на которое стоит посмотреть, чтобы рассказывать внукам на склоне лет.
— А где будете спать вы? — осознав вдруг затруднительность положения, спросила она.
— На полу у камина, — ответил он. — Мне приходилось довольствоваться и меньшим за свою жизнь, дорогая. Спокойной ночи.
Было холодно, и Велвет постаралась как можно быстрее скинуть платье и, оставшись в одной сорочке, нырнуть под одеяло. Из крошечного окошка до нее доносился стрекот сверчков. Веселый и успокаивающий. Она слышала, как ходит за дверью Алекс, и через некоторое время по веселому треску огня поняла, что он затопил камин. Она улыбнулась, обдумывая возможность поменяться с ним местами: ее ледяную кровать на его пол, правда, у огня.
Она стала уже засыпать, как вдруг тишину прорезал короткий, пронзительный крик! Дрожа, она села, настороженно прислушиваясь. Крик был такой жалобный. Откуда он раздался? Потом она услышала слабый стон и поняла, что он доносится из соседней спальни.
Коротко всхлипнув, она выпрыгнула из постели и бросилась в гостиную, угодив прямиком в крепкие руки Алекса. Она никак не могла унять дрожь. Алекс нежно поднял ее и, баюкая на руках, уселся в кресло у огня. Он ничего не говорил, дожидаясь, пока она успокоится. Наконец она смогла взглянуть на него и спросить:
— Вы не слышали ужасного крика, Алекс? А потом за стеной я слышала стон. Это меня так напугало. Здесь водятся привидения?
— Нет, дорогая. Здесь нет никаких привидений. Я думаю, это кричала ваша подруга Эйнджел.
— Почему она кричала так, как будто ей сделали больно? Робин никогда не причинит ей боли, — запротестовала Велвет.
— Если мужчина делает это с согласия девушки, это не считается больно, дорогая.
— Я не понимаю, — был ее ответ. — Что вы имеете в виду? Не было никакой возможности деликатно объяснить ей суть происходящего, и кроме того, подумал Алекс с раздражением, если кому ей это объяснять, то уж, во всяком случае, не ему, но сейчас выбора у него не было.
— Ваша подруга вскрикнула, когда Робин лишил ее невинности, — проговорил он ровным голосом.
— О Боже, — прошептала она, и он услышал страх в ее голосе. Она опять задрожала.
— Это делается только однажды, Велвет, — пробормотал он, безуспешно пытаясь успокоить ее страхи и прижимая ее к себе крепче.
