— Я буду только счастлив путешествовать вместе с вами, Виллоу, — вежливо ответил Алекс. — Что до гостеприимства, то мы посмотрим. Если погода позволит, мы продолжим путь без остановки.
— Ну и время вы выбрали, милорд, чтобы поведать мне о ваших планах, — сказала Велвет. Сначала голос ее был обманчиво спокоен, но потом в нем появились истеричные нотки. — Сегодня бал-маскарад у королевы, а сколько дней вы мне дадите на сборы? Надо ведь хорошо подготовиться к поездке в занесенную снегом Шотландию! Или, может быть, милорд, вы опять намерены уволочь меня без ничего, с одной сменой белья за спиной, как вы это сделали в прошлый раз, когда мы уже ездили на север?
— Вам совсем не обязательно брать с собой все, что у вас есть, — ответил Алекс, явно не подумав. — Пэнси останется, все упакует и приедет к нам весной.
— Что? — взвизгнула Велвет. — Сначала вы лишаете меня общества моих родных, потом моей одежды и личных вещей, а теперь еще и камеристки! Можно подумать, в этой груде булыжников, которую вы называете замком, всему этому найдется замена! Представляю эту вашу служанку! Она хоть сможет говорить на приличном английском, чтобы составить мне компанию, или вместо нее вы найдете какую-нибудь полудикарку, которая не будет понимать меня, а я ее? Я не поеду! Если вам так не терпится вернуться в свою любимую Шотландию, тогда вперед, но вы поедете без меня или дадите мне возможность собраться и взять с собой мою камеристку.
— Вы опять не желаете меня слушаться, Велвет? — закричал он на нее, и все сидевшие в комнате подпрыгнули от неожиданности, различив в его голосе угрожающие нотки.
— А вы опять заводите эту сказочку про лошадей и собак, Алекс? — отвечала она, уперев руки в бока.
Он мрачно посмотрел на нее, но тут вмешался Робин:
— Ты не можешь требовать от моей сестры, чтобы она приехала в новый дом без вещей и слуг, Алекс. Как скоро ты собираешься отбыть?
— Через неделю.
— Ну, тогда времени более чем достаточно, — успокоил его Робин. — Пэнси с помощью моих слуг вполне успеет собраться. Вы сможете воспользоваться моей дорожной каретой.
— Только до Эдинбурга, — пробормотал Алекс.
— Превосходно! — с энтузиазмом воскликнул Робин. — Велвет и Пэнси будет весьма удобно, и они даже смогут отдохнуть перед переездом верхом из Эдинбурга в Дан-Брок. Значит, все улажено, а? — Он взглянул на свою сестру и зятя.
— Хорошо, — сказала Виллоу. — Я, не в пример другим, буду только рада проехаться до Хилл-Хауса в твоей карете, Робин, хотя ты и не приглашал меня. Это самая прекрасная и самая удобная повозка, в которой я когда-нибудь ездила. Да, а как же попадете домой вы с Эйнджел?
— Мы уезжаем завтра, — ответил Робин. — У нас будет достаточно времени, чтобы доехать до Линмута и затем прислать карету назад в Лондон за Алексом и Велвет.
— В таком случае, — сказала Велвет сладким голоском, — я согласна ехать в Шотландию. — Она хитро улыбнулась своему мужу.
— Ты когда-нибудь сведешь меня с ума, женщина, если только раньше я не убью тебя, — сумрачно проворчал Алекс.
— Тебе уже надоело мириться? — промурлыкала она. Глаза Алекса неожиданно опять потеплели, а его губы, до того сжатые в тонкую, злую линию, изогнулись в улыбке. Быстро покрыв разделявшее их пространство, он, улыбаясь, поднял ее на руки и вышел из комнаты, неся свою драгоценную ношу. Позади них послышались удивленные восклицания Виллоу и Эйнджел и довольный смех его двух зятьев.
Велвет лежала у него на руках, уткнувшись ему в ухо носом, пока он нес ее через сад, который отделял Линмут-Хаус от их собственного дома, Гринвуда. Он чуть не споткнулся, когда она легонько укусила его за мочку уха.
— Распутница, — проворчал он. — Ты не что иное, как бесстыжая распутница.
— Мне не остается ничего иного, милорд, — дерзко прошептала она, когда они вошли в дом и поднялись по лестнице к своим апартаментам. Две молоденькие служанки вытирали пыль в холле. Они застыли с открытыми от удивления ртами, глядя им вслед. Велвет пробежала язычком по внутренней поверхности его уха, и он вздрогнул.
— Я тебя брошу, — пригрозил он, но она только рассмеялась.
— Нет, не бросишь, Алекс. Ты меня для этого слишком хочешь, и ты слишком джентльмен, чтобы заняться любовью прямо здесь, на глазах у слуг. — Она легонько подула ему в ухо.
— Ты так же хочешь меня, как и я тебя, — проговорил он низким голосом, распахивая ногой дверь в спальню и переступая порог. — Да, милорд, — ответила она, растягивая слова. — Хочу. Он посадил ее на кровать и, засунув пальцы в ее глубокий вырез на платье, рванул тонкую материю так, что она разорвалась сверху донизу, обнажив ее груди. Толкнув ее на подушки, он быстро одной рукой задрал ей юбки, пока второй освобождался от собственной одежды. Потом упал на нее сверху, и его губы нашли ее нежный, соблазнительный сосок. Медленно его язык обошел вокруг него, в то время как его левая рука удерживала ее руки закинутыми ей за голову, а правая быстро отыскала маленький чувственный алмаз ее женственности. Он нежно погладил его, не переставая ласкать ртом ее грудь. Лежа под ним, Велвет вся извивалась от возбуждения, любя каждое его прикосновение и жаждущие губы на ее соске.
— Точно, ты не что иное, как бесстыжая проститутка, — прошептал он, продолжая прижиматься ртом к ее груди. — Не будь я так уверен, что сам лишил тебя невинности, я бы поинтересовался, откуда взялось это непристойное влечение к мужчине. Зная же правду, мне остается только надеяться, что оно проистекает из дикого желания именно меня.
Велвет рассмеялась низким голосом:
— Да, милорд, но хотела бы я знать, будет ли когда-нибудь это желание удовлетворено или мы займемся разговорами? А-а-а-ах! О, Алекс! Да-а-а-а!
Его губы прильнули к ее губам, когда он глубоко вошел в ее теплую сладость. Он двигался со сводящей с ума медлительностью, доводя ее до исступления, пока Велвет не впилась ему зубами в плечо, в стремлении найти хоть какой-то выход быстро растущему желанию.
— Кошечка! Моя горячая, сладкая кошечка, — простонал он.
Запутавшись в ворохе своих юбок, она всеми силами старалась принять как можно глубже в себя каждое его движение. Она чуть не рассмеялась, вспомнив, как она больше всего боялась этой, как теперь выяснилось, самой замечательной стороны замужества. Потом ей стало интересно, все ли женщины так же страстно любят заниматься этим со своими мужьями, или она и правда проститутка, как ее шутя только что назвал Алекс. И вдруг все это отошло на второй план, а ее увлек за собой могучий и прекрасный поток страсти, вызванный к жизни их любовной игрой. С легким стоном она плотно прижалась к нему, а их экстаз все рос и рос, пока наконец всепожирающий огонь страсти не поверг Алекса и Велвет в чудесный мир абсолютного восторга, из которого ни он, ни она не хотели выбираться слишком быстро.
— О, дорогая, — наконец сказал он, — для меня на свете не существует другой женщины, кроме тебя. Я обожаю тебя!
