Голубые глаза принца изобразили изумление:
— Вы уже ревнуете, мадам?
Его рука скользнула ей под платье и медленно прокралась между ног.
— Я впервые появился при английском дворе в девять лет. А мужчиной стал, я говорил вам об этом, в одиннадцать. В тринадцать я немного крутил с Франс Ховард, ставшей теперь леди Эссекс. Дама она гордая и очень испорченная, поэтому верит, что и в самом деле была моей любовницей. А она ею не была. До сегодняшнего дня я вообще не задумывался о том, чтобы иметь любовницу. — Его тонкие пальцы ласкали нежный треугольник между ее ногами, потом один из пальцев проник внутрь и нащупал самое чувственное место.
Жасмин ощущала кончик его пальца, недвижимый, просто дотронувшийся до ее плоти. Ее щеки разгорелись, сердце взволнованно забилось. Она прижалась щекой к его плечу, дыхание перехватило, хотя она и старалась дышать ровно. Принц терся губами о ее волосы, а она все явственнее и явственнее чувствовала его палец. Когда она уже думала, что вот-вот не выдержит, он начал нежно ее ласкать.
— Смотри на меня, — прошептал он ей.
— Не могу, — пробормотала она, ощущая необъяснимую застенчивость.
— Можешь, любовь моя. Мне нравится твоя скромность, но не будь такой стыдливой со мной. Посмотри на меня. Жасмин. В том, что мы делаем, ничего нет плохого, — едва слышно промолвил он.
Медленно она подняла голову, их глаза встретились. Он потянулся и поцеловал ее. Его рот оказался горячим и необыкновенно чувственным. Он поцеловал ее — сначала нежно, потом все более страстно и наконец с такой сладостной силой, что она взмолилась про себя, чтобы поцелуй этот никогда не кончился. Жасмин потянулась к нему навстречу. Его губы и палец сделали возбуждение почти непереносимым. Ей до боли захотелось, чтобы он обладал ею.
— Пожалуйста! — едва простонала она.
Так давно она не испытывала страсти и теперь поняла, как нужна ей в жизни именно страсть. Жасмин была не только матерью троих детей Рована Линдли.
— Пожалуйста! — повторила она и тихо вскрикнула, когда уже два пальца принца стали быстро двигаться в ней, принося облегчение, потом рухнула перед ним и плача, и радуясь, и стыдясь за себя.
Принц нежно продолжал ее ласкать, пока не замерли ее всхлипывания. Потом поднялся на ноги и поднял ее.
— Встань. — Он прошел через комнату к двери и повернул ключ в замке. — Где твоя спальня?
Жасмин молча указала пальцем на дверь. Генри Стюарт кивнул и снял с нее платье. Потом, продев руку за ворот ее рубашки, он одним рывком сорвал ее и некоторое время без слов стоял перед ней, оглядывая с головы до ног. Нетерпеливыми руками снял с себя одежду и минуту постоял обнаженным, давая возможность Жасмин разглядеть себя. Он был высок, широкоплеч, член уже напрягся от испытываемого желания.
Беззвучно он поднял ее на руки и понес в спальню. У камина, пламя которого было единственным источником света в комнате, висело зеркало в изогнутой серебряной раме. Генри Стюарт поставил Жасмин перед ним, а сам встал за ее спиной так, чтобы они оба могли видеть в туманном стекле отражение своих соблазнительных тел. Его руки гладили плечи, тело, ласкали груди, темно-красные соски, пока они не напряглись. Светловолосая голова склонилась, чтобы целовать шею и плечи, и она ощутила на коже его жаркий и влажный рот.
Она откинула свою темную голову и прижалась к нему затылком. Никогда она еще не чувствовала себя такой беззащитной перед страстью мужчины. Он полностью владел собой, но она его не боялась. В каком-то смысле то, что они делали, было правильным. Она почувствовала на плече его зубы и застонала от все возрастающего желания. Он повернул ее к себе, их губы встретились, и они задохнулись в поцелуе.
Медленно он надавил ей руками на плечи и заставил встать перед ним на колени, потом вложил ей в ладонь свой подрагивающий член, и она поднесла его ко рту. Генри Стюарт закрыл глаза и застонал от наслаждения. Губы Жасмин плотно сомкнулись и двигались ритмично и легко, но настойчиво. Принц боролся со своим желанием и победил.
— Довольно, — хрипло выговорил он, поднял ее на ноги и, освободившись, толкнул на кровать. Потом сам быстро встал на колени и, положив ее изящные ноги себе на плечи, наклонил голову.
От его почти болезненного прикосновения Жасмин вскрикнула. Ее желание было так велико. Она чувствовала, что вот-вот вспыхнет пламенем, и лихорадочно хватала ртом воздух. Она оказалась беззащитной перед его проникающим языком и почти непереносимым острым наслаждением. Даже под страхом смерти она бы не хотела, чтобы он перестал ее ласкать.
— Сладостная, сладостная! — шептал он, прижавшись губами к ее плоти. Она выгнулась навстречу, требовательная в своей страсти, разгоревшейся сверх всякой меры и доставлявшей невиданное удовольствие. Она любила Ямал-хана первой девической любовью. Она любила Рована Линдли любовью женщины. Генри Стюарта она не любила, но он был ей нужен. Нужна была эта страсть. И она получит ее. Или умрет!
Принц больше ее не сжимал. Поднявшись, он положил ее всю на кровать. Потом она почувствовала на себе его сильное тело, почувствовала, как он проникает в нее, и рванулась навстречу. С каждым толчком он входил в нее все глубже и глубже, неистово переполняя ее всю. Жасмин закричала. Не удовлетворившись, он снова и снова приводил ее в экстаз, проваливаясь вместе с ней в сладостную пропасть.
Придя в себя в ее уютных объятиях, он наконец проговорил:
— Мадам, вы достойны быть любовницей короля. — И рассмеялся, услышав ответ.
— И вы, ваше высочество, вполне достойны быть любовником принцессы из императорского дома Могола.
— Будем считать это решенным делом? — спросил Генри Стюарт.
— Да, милорд, я буду твоей. Но ты, Хэл, должен сохранять мне верность.
— А если не буду? — лукаво спросил он.
— Тогда и я не останусь тебе верной, — серьезно ответила Жасмин. — Я помню, что когда-нибудь ты станешь английским королем, Хэл. Но и ты не забывай, что я рождена принцессой. Разве есть на свете женщина лучше меня? Нет! А ты меня лишь опозоришь. Я этого не перенесу, милорд.
— Но однажды мне придется обзавестись женой, — проговорил Генри Стюарт.
— Жена есть жена, — согласилась Жасмин. — Жену я тебе прощу.
Пораженный принц снова рассмеялся;
— Дорогая моя! Я тебя просто обожаю! Никто еще на свете не мог так рассмешить меня и так ответить на мою страсть. Поклянись, что никогда меня не оставишь, любовь моя.
Она посмотрела ему в глаза. «Какой же он ласковый», — подумала она. Если она станет официальной любовницей принца, вопрос о браке отпадет сам собой. Сделавшись его, она останется сама себе госпожой.
— Я никогда не оставлю тебя, Хэл, — успокоила она Генри Стюарта. — Конечно, если ты не перестанешь меня желать.
— Не перестану. — Он был совершенно серьезен. — Даже не представляю, как я жил без тебя, любовь моя.
