— Мне самой придется насаживать наживку? — заволновалась девушка, и принц снисходительно рассмеялся. «Какая она очаровательная», — думал он и, взяв за руку, проводил к лодке.
Вслед им искоса поглядывал Адали, а Рохана и Торамалли за его спиной не удержались и прыснули: с пяти лет Ясаман стала опытной рыбачкой. Она скакала на лошади, как воин, и много раз охотилась с отцом на тигров и газелей и, к тревоге Ругайи Бегум, была бесстрашна до безрассудства. Девушка великолепно владела оружием — луком и ружьем. Акбар и Салим дружно восхищались ее способностями, что все-таки не уменьшало страхов Ругайи.
— Посмотрим, кто будет верховодить в этом браке, — усмехнулся служанкам Адали.
— Тот, кому и положено, — весело ответили девушки. — Мужчины должны заниматься любовью и быть в состоянии оплачивать счета торговцев.
— Ах вы, распутницы, — фыркнул евнух. — Откуда вы набрались знаний о мужчинах? — Потом вздохнул и драматически возвел руки. — Нет! Я не желаю знать, где вы взяли эту мудрость. Лучше буду считать вас нежными послушными девочками.
— Мы и вправду нежные, но не такие послушные, как ты хотел бы, дорогой Адали, — парировала Рохана. — Но вместе мы исправно служим госпоже. Разве не так?
— Мы служим ей хорошо, — вновь усмехнулся Адали. — Кандру мы в этом не подвели.
— А ты думаешь, она когда-нибудь вспоминает о нас, Адали? — спросила Торамалли.
— А я гадаю, какая она сейчас? Все такая же красивая, как тогда, много лет назад? — поддакнула ей Рохана. — Как ты считаешь, нашла она счастье с другим своим господином? И скучает ли она о нашей маленькой принцессе?
— Вопросы! Вопросы! — замахал на них руками евнух, как будто если бы он знал ответы, то перестал бы думать о Кандре. Он вспомнил, как глядел на нее в последний раз. Изможденно-бледная, опоенная снадобьем, бодрствующей частью сознания она думала только о ребенке, которого вынуждена была оставить. Да, он часто думал о ней. — На эти вопросы у нас нет ответов, — проворчал он служанкам, когда видение исчезло. — Что же мы попусту болтаем, когда нас ждет работа?
Ясаман скромно сидела в маленькой лодочке.
— Это очень просто, — объяснял невесте Ямал-хан, восхищаясь ее красотой: девушке шли светло-зеленые шаровары и подобранная к ним в тон блузка. Он стоял в суденышке, осторожно держа равновесие, с длинным бамбуковым удилищем в руке. — Насаживаешь на крючок наживку, и удочка готова. — Показывая, он аккуратно забросил леску в воду.
— И все? — Глаза девушки были широко раскрыты. Она быстро наживила свой крючок и молниеносным движением запястья забросила удочку.
— Ты, наверное, занималась этим и раньше? — спросил удивленный Ямал-хан.
— Может быть, — застенчиво улыбнулась она, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
— Так да или нет? — настаивал принц, понимая, как мало он знает жену.
— О-о-о! — вместо ответа закричала девушка, вскакивая на ноги. — Клюет, господин!
— Осторожнее! — Лодка опасно раскачивалась.
— О! — захлебывалась она смехом, сама качаясь взад и вперед.
Ямал-хан слишком поздно понял, что она делала это нарочно. Потеряв равновесие, он, падая в озеро, успел крикнуть ей;
— Ведьма!
Вода сомкнулась над ним, и прошла секунда, прежде чем он вынырнул на поверхность. Поднимая брызги, принц изо всех сил поплыл к лодке, но, к его ужасу, жены в суденышке не было. Сердце сильно забилось. Что могло с ней случиться?
— Ясаман! — отчаянно завопил он. — Ясаман! — Ты меня звал, господин?
Принц обернулся и обнаружил в воде рядом с собой Ясаман. — Ты умеешь плавать? — В его тоне сквозил упрек.
— Конечно, умею, — рассмеялась она. — Как можно вырасти на озере и не научиться плавать? Ты же плаваешь. У тебя есть сестры? Разве они не умеют плавать? Девушки плавают так же, как и мужчины, господин.
— И ты умеешь ловить рыбу? Ведь так? Она снова рассмеялась:
— Умею. Но ты был так любезен, когда принялся учить меня, что я не устояла и чуть-чуть подшутила над тобой. А теперь ты знаешь: я плаваю, ловлю рыбу, и у меня, как у отца, шаловливый юмор. Лучше уж сразу предупредить, я езжу на лошади и охочусь и, говорят, неплохо владею луком, копьем и мушкетом.
— Теперь я о тебе еще кое-что знаю. — Его карие глаза насмешливо блеснули.
— Что же?
— У тебя очень красивое тело. — И он рассмеялся, видя, как она краснеет.
— Грубиян! — Крича, она схватила его за темные волосы и тянула вниз, пока он не погрузился под воду.
— Я же говорил, — объявил он, выплыв, отплевываясь и смеясь. — Ты ведьма! — Ему никогда не приходило в голову, что жена может так забавлять.
— Может быть, ты еще что-нибудь узнал обо мне сегодня? — Девушка повернулась и поплыла к мраморным ступеням, ведущим во дворец.
Давясь от смеха, Ямал-хан подобрал плавающую неподалеку удочку, бросил ее на дно лодки, вслед влез сам и принялся грести к берегу.
Ясаман уже выбралась из воды и теперь выжимала длинные черные волосы. Ее светло-зеленые шаровары и зеленая с золотом блузка с короткими рукавами, намокнув, не оставляли места воображению. Посмотрев вниз на мужа, Ясаман почувствовала, как загораются ее щеки от его обожающего взгляда. На нем было только похоти, и девушка решила, что его мускулистые ноги и гладкая грудь весьма впечатляющи. Привязав лодку, принц взбежал вверх по ступеням к ней.
— Хорошо, что нам не придется ловить рыбу на ужин, принцесса, — ехидно заметил он.
Ясаман кивнула:
— Я больше люблю тушеное мясо. Попрошу маму Бегум распорядиться приготовить на ужин барашка под соусом карри.
— А где же мы будем спать? В твоих покоях ничего не осталось. Все перевезли по озеру в наш дворец.
— Там есть гостевые комнаты, господин.
— Нам потребуется лишь одна, — ответил Ямал-хан, — ты ведь не хотела, чтобы о нашем небольшом договоре знали женщины из гарема, а я не хочу, чтобы о нем узнали слуги. Слуги распускают слухи — по Кашмиру вмиг разнесется, что жена Ямал-хана до сих пор девственница. Положение это сохранится недолго: я вижу, мы быстро становимся друзьями.
— А кому есть дело до того, были мы с тобой близки или нет, господин? Разве это не наша тайна? — Слова мужа обеспокоили девушку, но в душе она чувствовала, что он сдержит обещание.
— Ты права — это наше дело. Но слухи от этого не прекратятся. Найдутся такие, кто примет меня за дурака, потому что я позволяю девичьим страхам властвовать над моими желаниями. Они решат, что я слаб и мной можно помыкать. Если я намереваюсь от имени твоего отца править Кашмиром, мне нужно быть сильным, хотя у меня мягкое сердце. А поскольку я люблю и уважаю отца, с уважением отношусь к Моголу, то должен править этой провинцией хорошо.
Ясаман Кама Бегум по-новому взглянула на жениха: верность семье и долгу были ей понятны. Она едва знала этого человека, но он говорил такие знакомые слова.
