— Вы росли вместе с графом Кемпе? — вежливо поинтересовалась Жасмин и наклонилась, чтобы вдохнуть пряный аромат только что распустившейся дамасской розы, и нашла его головокружительно-восхитительным.
— Мой отец, упокой его Господь, и мать Тома были братом и сестрой. Мать умерла, когда мне было четыре года, а когда исполнилось шесть, скончался отец. Он назначил моим опекуном своего шурина, тогдашнего графа Кемпе. Меня перевезли в Свон-Корт и растили с его детьми, а своих братьев и сестер у меня не было.
У дяди с тетей в то время было четверо детей. Тому было одиннадцать — он на пять лет старше меня, — и он уже имел трех сестер. Тетя Анна ходила опять беременной, и весной следующего года родился Роберт. Он был слишком мал, чтобы Том или я возились с ним, и Том из желания иметь брата пригрел меня под своим крылом. С тех пор мы стали друзьями. Мы росли, и разница между нами в годах как будто растворялась, а теперь и вовсе исчезла.
— Вы говорите о своем кузене с такой теплотой, милорд, — сказала ему Жасмин. — Видимо, ваше детство было счастливым. А где ваш дом? Мне так нравится Англия.
— Неподалеку от Свон-Корта Тома. Мое имение называется Кэдби и расположено на берегу реки Эйвон — всего в двух днях езды от Королевского Молверна и совсем рядом с домом твоего дяди графа Альсестерского. А ты самая красивая из всех женщин, которых я видел!
Жасмин остановилась. Пораженная, она повернулась и посмотрела на него. Она была потрясена едва скрываемым чувственным взглядом необыкновенных золотистых глаз.
— А что, милорд, все англичане такие же прямые, как вы? До этого мне приходилось общаться с ними лишь в кругу моей семьи, — спросила она, стараясь сохранить бесстрастность в голосе. Его взгляд был столь упорным, что в конце концов она опустила глаза.
— В Испании у того же джентльмена, у которого я приобрел лошадей, я купил ожерелье и серьги, — сказал маркиз вместо ответа. — Его семья сильно нуждается. Его предки утверждали, что ожерелье — часть трофеев в войне с марокканцами. Оно сделано из персидской бирюзы и бриллиантов. Твои глаза, мистрис де Мариско, точно такие, как персидская бирюза.
— В Индии джентльмен никогда бы не стал так фамильярно разговаривать с леди, с которой только что познакомился, — нервно сказала Жасмин, ее сердце подпрыгнуло. — Все англичане дерзкие, как вы, милорд?
— Иногда. Если я и дерзок, то только потому, что не часто вижу то, что по-настоящему хочу.
Жасмин почувствовала смущение. Она хоть и говорила всю жизнь по-английски, но теперь поняла, что с некоторыми тонкостями языка не знакома и не понимает их.
— И что же вы хотите, милорд? — учтиво поинтересовалась девушка.
— Тебя, — спокойно ответил он.
Жасмин застыла от изумления. Ее щеки вспыхнули.
— О-о, — только и смогла вымолвить она, размышляя, не слишком ли глупо выглядит, и не в силах сделать ни одного движения. Она считала себя такой искушенной. Вдова, знавшая мужчину. В Индии ее жизнь была строго регламентирована. Ничего в ее опыте, в ее знаниях не подсказывало ей, как выходить из подобных ситуаций и обращаться с такими людьми, как маркиз Вестлей. Она оказалась беспомощной, как наивная дева.
Взглянув на нее, Рован Линдли тепло улыбнулся. Он легко прочитал смущение в глазах девушки. Оно растрогало его, и он коснулся рукой ее лица. Веки Жасмин взлетели от прикосновения. Пальцы маркиза ласкали ее щеку, гладили губы.
— Какая у тебя мягкая кожа. Я хочу тебя.
— Зачем? — Жасмин поразило, какое впечатление произвели на нее жаркие настойчивые прикосновения маркиза.
Он коротко рассмеялся. Девушка разглядела его белоснежные зубы.
— Чтобы сделать тебя своей женой, Жасмин де Мариско.
Я хочу тебя взять в жены.
— Но сейчас я вовсе не хочу выходить замуж, — ответила она.
— Я подожду. — От взгляда его золотистых глаз у Жасмин закипала кровь.
— Мама зовет меня, — вдруг сказала Жасмин и, подобрав юбки, поспешила прочь. Слава Богу, она могла еще двигаться. Она уж решила, что ноги никогда больше не будут ее слушаться.
— Вот уж не думал, что дочь Могола такая трусиха, — рассмеялся он ей вслед.
Девушка остановилась и резко обернулась.
— Вас я не боюсь! — с горячностью объявила Жасмин. — И что вы можете знать о моем отце?
— У меня есть доля в Восточно-Индийской компании, — ответил он, не сходя с места. — Несколько лет назад я ездил в Индию и нашел эту страну чрезвычайно любопытной. Но все, кого я встречал, любили, почитали и уважали Акбара. Однажды я и его видел в Агре. У тебя его взгляд и вот эта красивая отметина, такая же, как и родинка на его лице.
— Да, мне это говорили, — сухо произнесла Жасмин и, повернувшись, скрылась в доме.
Рован Линдли тихонько рассмеялся про себя. Он желал Жасмин де Мариско всеми фибрами своего существа. С первой секунды, когда увидел ее этим утром, он понял, что девушка должна стать его. Она молода и до сих пор жила в защищенном мире. Пусть-ка попробует новой для себя свободы. А он может и подождать. Жасмин подождать стоило. Наклонившись, он понюхал дамасскую розу, аромат которой недавно вдыхала девушка. Свежесть цветка напомнила маркизу о ней. Призрачно, но пьяняще.
Жасмин влетела в комнаты и встала в тени штор, выглядывая в сад, где прогуливался Рован Линдли. Он возбуждал ее, пробуждая чувства, которые она не испытывала даже к милому Ямалу. И вместе с тем, хотя она и отрицала это, пугал ее. В нем была такая страстность, которая казалась почти опасной. Рыжевато-коричневые курчавые волосы восхищали. Ей хотелось их потрогать, позволить пальцам скользить по ним. Когда маркиз коснулся ее, она оцепенела. В его прикосновении была интимность, удивившая девушку.
Она была настолько поглощена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь, и, подскочив при звуке голоса Скай, обернулась к ней с пылающими от стыда щеками.
— Адали сообщил, что ты так бежала из сада, как будто за тобой гнались семь джиннов. — Скай заметила румянец на лице Жасмин, но ничего не спросила. Подойдя к окну, она взглянула в сад, где маркиз Вестлей прогуливался теперь один.
— Адали слишком беспокоится, — коротко ответила девушка. — Хуже полудюжины старух. — Ее глаза вновь скользнули в окно.
— Ты показала Тому Ашбурну и его кузену сад, дорогая? — спросила бабушка.
— Граф предпочел остаться у камина, — ответила Жасмин.
— А лорд Линдли? — мягко настаивала Скай. Жасмин повернулась и в упор посмотрела на бабушку:
— Он удивительно дерзкий человек. Он сказал, что хочет взять меня в жены, коснулся рукой лица! В Индии мужчину бы казнили, если бы он позволил себе такую вольность по отношению к женщине из хорошего дома.
— Ах, вот в чем дело. — Глаза Скай заискрились. — Понимаю.
— Что ты понимаешь? — с тревогой спросила Жасмин, нервно теребя кружева на изящном батистовом платочке.
