— Как самой себе, — кивнула Энни, приседая. — Спокойной ночи, миледи.
Она осторожно прикрыла за собой дверь.
За окнами все еще было довольно светло. Розамунда прислушалась к пению птиц и постепенно задремала. Было уже за полночь, когда раздался скрип петель. Она проснулась, но молча выжидала, когда матрац просядет под огромным телом. Король прижался губами к ее губам.
— Я едва заставил себя уйти сегодня утром, прекрасная Розамунда, — шепнул он. — А вечером при виде тебя в моих чреслах загорелась кровь!
Он сорвал с себя рубашку и скользнул рядом с ней под покрывало. Розамунда заключила его в объятия. Львиная голова легла ей на грудь.
— Вы должны думать обо мне как о своем убежище, милорд, — ласково шепнула она. — Вы охотились сегодня?
Я не видела вас до самого вечера.
— Я посетил свои верфи в Грейвзенде. Хочу построить флот. Англия должна стать сильной морской державой, прекрасная Розамунда.
— Зачем? — удивилась она. — Неужели нельзя воспользоваться судами других стран, чтобы перевозить наши товары? Сейчас это именно так и делается!
— Я имею в виду не торговый, а военный флот, — пояснил он. — Мы живем на острове, в отдалении от других государств, и в любую минуту можем подвергнуться атаке наших врагов. Нам нужен грозный флот, чтобы защитить страну.
— Мы, в Камбрии, так удалены от моря, что я не думаю о подобных вещах, Хэл, — вздохнула она, кончиками пальцев гладя его шею. — Вижу, что короли должны быть мудры и предусмотрительны.
— Такими же качествами должна обладать и ты, чтобы твой Фрайарсгейт приносил доход и процветал. Твой кузен сказал мне, что ты сама управляешь своим поместьем. Это так, прекрасная Розамунда?
Он припал к ее груди, медленно обводя языком сосок.
Розамунда вздрогнула от удовольствия.
— Я всегда полагалась на совет моих дядюшек и мужей. Но принимаю решения только я одна, Хэл, ибо я хозяйка Фрайарсгейта и никто не имеет права мне указывать. Понимаю, что кажусь тебе чересчур дерзкой и прямолинейной, но таков мой характер, и ничего тут не поделаешь.
— Мне нравятся женщины, знающие свое место в этом мире, — отозвался король. — Но терпеть не могу дурочек.
Хотя ты единолично властвуешь в своем Фрайарсгейте, сладкая моя Розамунда, все же достаточно умна, чтобы прислушиваться к добрым советам родных. У тебя есть священник?
— Да, отец Мата, — ответила она, внезапно задавшись вопросом, что сказал бы молодой человек о сложившейся ситуации. — Он служит большим утешением мне и моим людям, милорд. Не знаю, что бы мы делали без него.
— Моя бабушка была похожа на тебя, — засмеялся он, но, кровь Христова, она пугала меня до смерти.
— Достопочтенная Маргарет была великой женщиной, милорд, и я многому от нее научилась.
Он неожиданно поднял голову и взглянул на нее. Розамунда покраснела и опустила глаза, зная, что он не любит прямых взглядов, но король вдруг сказал:
— Нет, прекрасная Розамунда. Ты можешь смотреть на меня, ибо я люблю, когда твои глаза наполняются страстью и негой под моими ласками.
Он откинул покрывало и жадно уставился на ее обнаженное тело. Большая рука накрыла венерин холм.
— Ты не выщипываешь волосы?
— Нет, милорд это не сельский обычай. Но если вам это не по вкусу, я стану подражать знатным дамам, — пообещала она.
Его толстые пальцы запутались в рыжевато-каштановых завитках.
— Наоборот, очень по вкусу. В этом есть нечто соблазнительное и манящее. Нет! Я запрещаю тебе выщипывать волосы!
Он прижался губами к нежному холмику и поцеловал.
Розамунда содрогнулась в ознобе, а когда он потерся лицом о кружево волос, затрепетала. Такого блаженства ей еще не приходилось испытывать!
Король уже не сдерживался. Она неотразимо привлекательна, и аромат белого вереска смешался с мускусным запахом ее лона. Он стал ласкать набухшие створки, оросившиеся жемчужными каплями хмельного любовного вина, и, опьяненный страстью, прошептал ей на ухо:
— До чего же ты испорченная девчонка, прекрасная Розамунда!
Она томно улыбнулась, когда он лизнул розовую раковинку, проникая языком в узкий проход и одновременно играя с крохотным бутоном, скрытым в складках плоти.
Все чувства Розамунды были донельзя обострены. Она глухо застонала, когда мясистая подушечка пальца принялась потирать напрягшуюся горошинку. И это продолжалось до тех пор, пока она не поняла, что сейчас умрет под напором невероятных ощущений. Их губы слились. Его язык скользил по ее рту, щекам, подбородку, и Генрих с наслаждением слушал пронзительно-жалобные крики, срывавшиеся с ее уст.
Восхитительная пытка внезапно прекратилась, когда он проник двумя пальцами в ее любовный проход.
— Нет-нет! — молила она. — Я хочу еще! Пожалуйста, еще.
Негромко смеясь, король отнял руку и, накрыв ее стройное тело своим, медленно вошел в тугое лоно, то и дело останавливаясь и глядя в искаженное страстью лицо.
— Неужели тебе недостаточно прошлой ночи, моя прекрасная Розамунда? И ты снова собираешься высосать из меня все соки? — спросил он, уверенно вонзаясь в нее. Скоро оба достигли вершины экстаза, и их крики слились.
Так продолжалось всю ночь. Солнце уже вставало, когда король осознал, что, если немедленно не вернется, его могут увидеть и тайна будет раскрыта.
Поднявшись, он надел рубашку и парчовую мантию и; наклонившись, поцеловал ее в губы.
— Если увидишь меня днем, прекрасная Розамунда, думай о прошедшей ночи. Я не смогу прийти сегодня. Но жди меня скоро, дорогая. Скоро!
— До встречи, Хэл, — промурлыкала она. — Мне будет тебя не хватать, но если я и третью ночь проведу без сна, женщины сразу поймут, что у меня появился любовник, и попытаются узнать, кто именно. Ты ведь знаешь, каковы фрейлины твоей жены.
— Ведьма! — ухмыльнулся он и шагнул к двери.
На этот раз, когда пришла Энни, Розамунда не смогла подняться. Просто не смогла. Так утомили ее восхитительные ночные игры. Она и не представляла, что на свете существуют такие любовники. Он был неукротим, а его энергия неистощима. И он нуждался в ней! Действительно нуждался. Розамунда была поражена, что столь могущественный повелитель, как Генрих Тюдор, алчет любви и нежности такой обыкновенной женщины, как она. Впрочем, Розамунда не обманывалась. Со временем она ему надоест, и тогда ей придется молча уйти, потому что король потребует от нее этого: он не сумеет долго бороться с угрызениями совести и сделает свой выбор.
— Иди к королеве, — велела она Энни, — и скажи, что я съела что-то несвежее и у меня болит живот. Передай, что молю о прощении, но должна провести весь день в постели.
Энни кивнула и нерешительно заметила:
