Аллегра проснулась рано. Куинтон, лежа на боку, мирно спал. Она внимательно всмотрелась в него. Да, ее муж красив, но не красота привлекает ее. Его лицо светится честностью и силой.
«Но я не верю в любовь», — снова подумала она.
«Не веришь? — эхом отозвался внутренний голос. — Почему же ты счастлива оттого, что находишь в нем честность и силу?»
Герцог открыл глаза и взглянул на свою красавицу жену.
И она вдруг растерялась и зажмурилась, словно от нестерпимого света.
— Ты и вправду меня любишь! — восторженно ахнула она. — Я это вижу по твоим глазам, Куинтон! О Господи, Господи!
Боже всемогущий! Она что-то лопочет, как деревенская дурочка, но все его слова ничего не значат по сравнению с тем, что она узрела в глубине его серебристо-серых глаз.
— Ты слишком много думаешь, дорогая, — покачал он головой. — А сейчас вставайте, мадам. С минуты на минуту нагрянут гости, не говоря уже о тех двоих, что сейчас блаженствуют в своих спальнях.
— Никогда не ожидала, что медовый месяц так внезапно кончится и меня призовут герцогские обязанности! Следовало бы сразу же уехать, и тогда Принни и Браммел попросту нас бы не застали. Кроме того, они утверждают, что следующей весной мы не сможем отправиться в Италию, потому что какой-то французский генерал решил завоевать Венецианскую республику.
— Ничего, еще успеем посетить этот сказочный город, когда беспорядки прекратятся, — пообещал муж. — Кроме того, я горю желанием овладеть тобой в гондоле, моя милая Аллегра.
Страстно, безумно ласкать тебя под луной, пока мы скользим мимо площади Святого Марка в теплую летнюю ночь.
— Сэр, вы, кажется, с ума сошли! — упрекнула Аллегра, поднимаясь. — Ой!
Она вихрем развернулась, потирая свою покрасневшую от легкого шлепка попку.
— Не смог устоять, — ухмыльнулся Куинтон.
Аллегра, смеясь, покачала головой:
— Немедленно в свою спальню, милорд! Я должна одеться, да и вы тоже. Его высочество наверняка жаждет поохотиться.
Едва герцог успел умыться и спуститься в столовую, как на лестнице послышались мужские шаги. Поспешно оглядев комнату, он убедился, что стол уже накрыт.
— Доброе утро, милорд, — тихо приветствовал господина Крофт.
Герцог кивнул, восхищенный и пораженный тем, как безупречно ведется его хозяйство. Ничего не скажешь, Аллегра — настоящее чудо.
— Доброе утро, ваше высочество, — многозначительно провозгласил дворецкий у него за спиной.
Герцог поспешно повернулся и приветствовал гостей. Лакеи почтительно усадили джентльменов и стали приносить серебряные блюда и закрытые чаши. Принц, довольно мурлыча, положил себе гору ломтиков сочного бифштекса с кровью, позволил лакею залить их сливочным соусом с тушеным, предварительно обжаренным луком и перцем. Своей очереди ждали яйца-пашот в сливочно-винном соусе с мускатным орехом, не говоря уже о других деликатесах! Он жадно пожирал все, что перед ним ставили, запивая вином из никогда не пустеющего бокала. Его сотрапезники вели себя более сдержанно.
Насытившись, принц откинулся на спинку стула, прихлебывая вино.
— Мы в настроении поохотиться, — объявил он.
— Разумеется, ваше высочество, — кивнул герцог, поднимаясь. — Поедете с нами, Браммел?
— Браммел не охотится, — хмыкнул Принни. — Он вообще избегает резких движений. Боится, что помнет свой идеальный галстук.
— Именно, ваше высочество, — без особого запала отозвался Браммел. — Не говоря уже о том, что я запачкаю свои идеально начищенные сапоги. Мой слуга тратит по часу на уход за каждым. Он просто свихнется, если увидит, что я забрызгал грязью сапоги еще до полудня.
— Я еще не осведомился о здоровье принцессы Каролины, ваше высочество, — вежливо заметил герцог, выходя вместе с принцем из столовой.
— Жирная, беременная и еще неряшливее, чем всегда! — с отвращением бросил принц. — Только бы она ощенилась сыном! Выполнит свой долг, и я смогу о ней забыть. Я и женился только для того, чтобы король увеличил мне содержание. Переделка Карлтон-Хауса просто пустила меня по миру.
— Будем надеяться, что желание вашего высочества исполнится, — пробормотал герцог Седжуик, возмущенный столь пренебрежительным отношением принца к жене. Каролина Амелия Елизавета, принцесса Брауншвейгская, приходилась двоюродной сестрой своему мужу. Выросшая при славившемся грубыми нравами дворе своих родителей, она была плохо образована и дурно воспитана. Ее мать была старшей сестрой короля Георга III, и монарх не мог сделать худшего выбора для своего сына. В этом браке главную роль сыграла мать невесты, сумевшая уговорить брата.
Каролина, от природы неглупая и довольно остроумная, была совершенно невежественна, вспыльчива и своевольна.
Ее воспитывала вечно хмурая, чопорная мать, с утра до вечера вязавшая чулки и вышивавшая салфетки в своем безвкусно обставленном дворце недалеко от Брауншвейга. Отец Каролины прекрасно проводил время в столице в обществе своей любовницы и редко навещал семью. У матери даже не хватило ума воспитать дочь в какой-то определенной вере. Считалось, что она примкнет к той церкви, приверженцем которой будет ее муж. Она едва читала, еще хуже писала и почти не выезжала за пределы дворца. Бедняжка была лишена музыкальных талантов, в руки не брала кистей и акварельных красок, да и танцевала неважно. Она пренебрегала модой, не обладая ни вкусом, ни чувством цвета. Словом, была диаметральной противоположностью своему мужу. Неудивительно, что между супругами не было ничего общего.
Поскольку Каролина имела несчастье родиться девочкой, никто не уделял ей особого внимания, а именно внимания и любви она так отчаянно жаждала. В довершение ко всему она славилась ужасающей неряшливостью и почти никогда не мылась. Но собственная внешность нисколько ее не заботила, и она не принимала никаких советов от людей, понимавших, что очень многое зависит от того, какой предстанет принцесса перед теми, кто играл значительную роль в ее будущем.
Ее старшая сестра, герцогиня Вюртембергская, исчезла при довольно странных обстоятельствах, когда гостила с мужем в России. Ходили слухи, что она изменила супругу с великим князем Павлом. Герцог Вюртембергский вернулся домой с детьми, а императрица Екатерина II заточила герцогиню в крепость на Балтийском море. Два года спустя было объявлено о ее смерти, хотя обстоятельства, при которых она скончалась, так и остались неизвестными. Оказалось, однако, что ее младшая сестра тоже питает пристрастие к красивым джентльменам. Злые языки твердили даже, что она не была невинной в брачную ночь, поскольку еще раньше распространились сплетни о каком-то ее романе.
Впервые встретившись с невестой, Принни пришел в ужас при виде безвкусно одетой, неряшливой девицы, от которой к тому же дурно пахло.
— Харрис, мне нехорошо, принесите рюмку бренди, — потребовал он от графа Малмсбери, который привез принцессу в Англию. Принц одним глотком осушил рюмку, повернулся и поспешно покинул комнату, не услышав жалоб принцессы:
