Впервые Куинтон увидел костюм жены в ночь бала. Он был именно таким, как она говорила, — богатым и элегантным: платье белого полотна с длинной прямой юбкой в складку, простым лифом без рукавов и с высоким воротом, поверх которого лежало великолепное широкое ожерелье из золота, бирюзы и черных агатовых бусин, — Боже! — ахнул он при виде ожерелья. — Оно выглядит настоящей древностью.
— Так оно и есть, — кивнула Аллегра. — Один из клиентов, папы несколько лет назад купил его для меня в Египте. Поэтому я и хотела одеться Клеопатрой, чтобы наконец показаться в нем на людях. Раньше я к нему не прикасалась. Можешь себе представить мое появление прошлой зимой в Лондоне в этом великолепном ожерелье? Кстати, а тебе нравятся серьги к нему?
Она кокетливо тряхнула головой, так что серьги зазвенели.
Герцог Седжуик поразился тому, что жена так небрежно говорит о древности, которая, должно быть, стоит целое состояние.
— Ты прелестна, Аллегра! — вырвалось у него. Она и вправду была ослепительна в длинной до полу накидке из золотой парчи, так выгодно контрастирующей с белым платьем. Ее босые ноги были обуты в позолоченные сандалии, на голове был черный с золотыми блестками парик. Его венчала золотая диадема со священной змеей, сверкавшей рубиновыми глазами.
— А ты — настоящий молодой Цезарь, — вернула она комплимент. — Но я жалею о своем решении позволить тебе обнажить колени, ибо все дамы будут от них без ума. Наверное, следовало бы обрядить тебя в длинную тогу, какие носили древнеримские сенаторы. Постарайтесь не слишком выставлять себя напоказ, Куинтон Хантер! Ни один герцог Седжуик не делал ничего подобного, так что не стоит и начинать!
— Если не ошибаюсь, закон позволяет мужьям бить своих жен при условии, что розга будет не толще пальца, — проворчал он.
— Уж лучше меня отшлепать, Куинтон, — безмятежно отозвалась она, прикусив мочку его уха. — Уверяю, милорд, что я могу быть очень-очень порочной, если меня отшлепать!
— Придется не пускать в дом Юнис и Кэролайн! — притворно возмутился герцог. — Они вбивают тебе в голову непристойные мысли!
— Пора подавать ужин. Гости уже ждут, — весело предложила Аллегра, словно ничего не случилось, и старательно расправила юбки.
К ужину были приглашены виконт Пикфорд, граф Астон и лорд Уолворт с женами. Граф скопировал костюм с портретов своих предков елизаветинской эпохи и буя в черном бархатном камзоле с крахмальными брыжами. Юнис выбрала черное с золотом платье того же периода, с великолепными бриллиантовыми украшениями. Лорд Уолворт изображал индийского принца в алых шелках и золотой парче, с тюрбаном, в который были воткнуты страусовые перья, сколотые большой черной жемчужиной. Но Кэролайн предпочла нарядиться средневековым шутом в ярком камзоле с красными, голубыми и желтыми полосами. На ее туфлях и рогатой шапке звенели колокольчики. Стройные ноги были затянуты в красно-желтое трико. Все много смеялись при виде виконта Пикфорда в коричневом балахоне, так как он жаловался, что из-за беременности жены ему приходится жить монахом. Сирена краснела и, смеясь, уверяла, что никто не может испечь пирог, не разбив яиц. Сама она была неотразима в голубом с серебром наряде средневековой дамы, который как нельзя лучше скрывал ее беременность.
Они едва успели поужинать, когда начали прибывать гости. Герцог и герцогиня поспешили к двери приветствовать приглашенных. Большинство из них никогда прежде не бывали в Хантерз-Лейре, но те немногие, кто видел дом в прежнем состоянии, не скрывали своего восхищения.
— Просто чудеса! — восклицал дородный джентльмен.
— Деньги могут все, — прошипела его жена, толстая особа с бегающими глазками, которые не упускали ни малейшей подробности.
— Но хорошего вкуса они не заменят, — возразила другая леди, — и, кажется, именно его у герцогини в избытке. Изысканная обстановка, ничего не скажешь!
Герцог с герцогиней открыли бал под звуки менуэта. За ним последовали всеми любимые народные танцы. Те, кто не желал танцевать, удалились в гостиную, где уже были приготовлены карточные столы.
Аллегра зорко следила за тем, чтобы свечи в канделябрах и подсвечниках не дымили, хотя Крофт и без того был начеку и не спускал глаз с лакеев. Он служил в этом доме шестьдесят лет, но никогда не видел столь блестящего собрания, как сегодня. Дворецкий прямо-таки раздувался от гордости. Именно такие приемы подобает устраивать герцогам Седжуикам!
В полночь гости сняли маски, хотя все инкогнито были разгаданы. Двери столовой распахнулись, и присутствующие устремились к длинным столам под белоснежными скатертями, ломившимся под тяжестью блюд. Здесь были два зажаренных на вертеле говяжьих бока, оленина, лососина, форель, устрицы и жареные гуси, индейки, перепела, пироги с куропатками и кроличьим мясом, макароны с сыром чеддер, слоеные пирожки с картофелем, картофель в голландском соусе, зеленый горошек, лук, тушенный в молоке и масле с перцем, печеная морковь и яблоки, салат, сваренный в белом вине. Шесть больших окороков были запечены с медом, тростниковым сахаром и гвоздикой. На блюдах краснели омары, обложенные вареными мидиями. Креветки подавались с горчицей и майонезом. Гости не знали, с чего начать.
Десерт был столь же великолепным. Кухарка испекла дюжину генуэзских тортов, пирожные с лимоном, клубникой и мятой, оладьи с яблоками и грушами. Шесть чаш были наполнены кремом-карамелью. В последний момент слуги принесли лимонное и шоколадное суфле. Не были забыты также тонкие сахарные вафли и графины со сладким портвейном.
— Редко приходится видеть столь роскошное пиршество, — одобрительно заметила леди Билл. — Какая щедрость! Какое гостеприимство!
Эта вдова и весьма влиятельная в графстве особа считалась непререкаемым авторитетом, и ее одобрения ревностно искали молодые хозяйки.
— Для девушки из не слишком знатной семьи герцогиня на удивление хорошо воспитана, у нее прекрасные манеры, — поддакнула графиня Уитли.
— Но Седжуик, разумеется, женился на ее деньгах, — возразила леди Дарсли. — Хантеры — люди непомерной гордости и всегда брали в жены лучших девушек.
— И самых бедных к тому же, — напомнила леди Бесси Билл. — Если верить сплетням, бедняге Седжуику пришлось жить в одной комнате этого дома, потому что в остальные было невозможно войти. Вряд ли в подобных обстоятельствах он мог надеяться на невесту из аристократической семьи. И учтите: пусть герцог и женился на деньгах, но неужели вы не заметили, какие взгляды он бросает на свою красавицу жену?
Как он к ней внимателен? Что бы мне ни говорили, а это брак по любви!
Собеседницы неохотно с ней согласились. Остальные гости продолжали увлеченно есть, пить и злословить.
Сирена покинула бальную залу в начале второго ночи.
— Последнее время я сильно устаю, — объяснила она кузине. — Мне лучше прилечь. Проследи, чтобы Оки вел себя прилично и не напивался.
— Непременно, дорогая, — кивнула Аллегра, целуя ее. — Спокойной ночи.
