Не позавидуй ему Аполлон, дальнострельный владыка.
Гектора — быстрого, словно Apec, — на него возбудил он,
Сам уподобившись Менту, начальнику храбрых киконов.
К Гектору он со словами крылатыми так обратился:
«Недостижимого, Гектор, достичь ты пытаешься нынче, —
Коней Пелида героя! Ужасны, Гектор, те кони!
Справиться с ними из смертных мужей ни единый не в силах,
Только один Ахиллес, бессмертной богиней рожденный.
Этим ты занят. Тем временем царь Менелай многомощный,
Труп защищая Патрокла, храбрейшего воина свергнул,
Бурную мощь прекратил у Евфорба, Панфоева сына».
Молвил и снова к борьбе человеческой бог обратился.
Гектору страшная скорбь омраченное сердце покрыла.
Быстро ряды оглядел он кругом и мгновенно увидел:
Этот снимает доспех знаменитый, а тот неподвижно
Навзничь простерся, и кровь из зияющей раны струится.
Выступил Гектор вперед, облеченный сияющей медью,
Голосом громким крича, на гефестово пламя похожий
Неугасимое. Крик его грозный дошел до Атрида.
Тяжко вздохнувши, сказал своему он бесстрашному сердцу:
«Вот так беда! Если этот прекрасный доспех я оставлю,
Если я брошу Патрокла, за честь мою легшего в битве, —
Не осудил бы меня, увидав это, кто из ахейцев!
Если же, их устыдившись, на Гектора я и троянцев
Выйду один, окружат одного меня многие мужи.
Всех ведь троянцев сюда ведет шлемоблещущий Гектор.
Но для чего мое сердце волнуют подобные думы?
Кто, вопреки божеству, пожелает итти против мужа,
Чтимого богом, тот скоро большую беду испытает.
Нет, не осудит меня ни один из данайцев, увидев,
Что перед ним отступил я: от бога сражается Гектор!
Если же где-нибудь мне послышится голос Аякса, —
Оба, назад обратившись, пойдем мы решительным боем
Хоть на само божество. Только вырвать бы нам для Пелида
Тело патроклово: злом наименьшим из всех это было б».
В миг, как подобными думами дух волновал он и разум,
Быстро фаланги троянцев надвинулись, вел же их Гектор.
Стал уходить Менелай, отступившись от тела Патрокла,
Часто назад обращаясь, как лев бородатый, гонимый
И пастухами, и псами сердитыми прочь от загона
Криком и копьями. Сердце отважное в нем коченеет,
И неохотно он скотный загон наконец покидает.
Так отходил от Патрокла Атрид Менелай русокудрый.
Между своих очутившись, лицом он к врагам повернулся.
Начал глазами искать Менелай Теламонова сына.
Вскоре на левом крыле всей битвы его он заметил;
К бою товарищей там возбуждал он, их дух ободряя:
Ужасом неизъяснимым сердца Аполлон им наполнил.
Быстро Атрид побежал и, к Аяксу приблизившись, молвил:
«Друг Теламоний, сюда! Поспешим за Патрокла сразиться!
Может быть, мы принесем к Ахиллесу хотя бы нагое
Тело его. А доспехи унес шлемоблещущий Гектор».
Так говоря, у Аякса отважного дух взволновал он.
Выступил он из рядов, а с ним Менелай русокудрый.
Снявши с Патрокла доспехи, тащил за собой его Гектор,
Чтоб ему голову с плеч отрубить заостренною медью,
Самый же труп на съеденье собакам отдать илионским.
Близко Аякс подошел, пред собою неся, словно башню,
Щит свой; назад отступил к товарищам Гектор и быстро
На колесницу вскочил. А доспехи прекрасные отдал
В город троянцам отнесть, ему на великую славу.
Остановился Аякс пред Патроклом, над ним протянувши
Щит свой широкий, как львица стоит над детьми, если в чаще
Леса, ведя за собою детенышей малых, встречает
Смелых охотников; в гордом сознании собственной силы
Хмурит всю кожу на лбу, ее на глаза надвигая.
Так же Аякс Теламоний ходил вкруг Патрокла героя
Твердо с другой стороны Менелай, любимец Ареса,
В сердце великое горе питая, стоял над убитым.
Главк, Гипполохом рожденный, начальник ликийского войска,
Мрачно на Гектора глядя, сказал ему с жестким упреком:
«Гектор, хоть храбр ты на вид, но многим в бою уступаешь!
Незаслуженно молва тебя, труса, считает отважным.
Время подумать тебе, — как будешь и город, и крепость
Дальше один защищать лишь с народом, родившимся в Трое?
Что до ликийцев, то впредь ни один не пойдет на данайцев
Биться за город. Была ли какая мужам благодарность,
Кто непрерывно, не зная покоя, сражался с врагами?
Как же бы спас ты, несчастный, из свалки бойца рядового,
Если уж сам Сарпедон, — и гость, и товарищ твой верный, —
В битве тобою покинут и отдан в добычу ахейцам, —
Он, кто так много услуг оказал как тебе, так и Трое,
Будучи жив! А его от собак защитить не посмел ты!
Если ликийские мужи мне будут послушны, то все мы
Едем домой! Очевидно, приходит конец Илиону!
Если бы были троянцы полны многодерзостной силы, —
Силы бесстрашной, какая мужами владеет, кто начал
Грозную битву с врагами и труд боевой за отчизну,
Скоро Патрокла бы мы увлекли в илионские стены!
А попади он уж в город великий владыки Приама,
Вырванный нами из боя жестокого, даже хоть мертвый.
Скоро б отдали ахейцы прекрасный доспех Сарпедона,
И самого бы его привезли мы в троянские стены!
Ибо товарищ убит человека, который сильнее
Всех меж ахейцев, и воинов храбрых ведет за собою.
Ты ж не осмелился выждать Аякса, высокого духом,
Прямо в глаза ему глядя средь битвенной свалки и криков,
Прямо на бой с ним идя! Куда уж тебе до Аякса!»
Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:
«Главк, что сталось с тобой? Какие надменные речи!
Я до сих пор был уверен, что разумом ты превосходишь
Всех других, кто в ликийском краю обитает богатом.
Слово твое возмутило меня. Ну, что говоришь ты!
Ты мне сказал, что я выждать не смел великана Аякса!
Конского топота я не боюсь, не боюсь я сраженья.
Воля Зевса, однако, сильнее всегда, чем людская;
Храброго мужа ввергает он в страх и победы лишает
Очень легко, а иной раз и сам побуждает сражаться.
Ну-ка, мой друг, подойди, стань рядом со мной, погляди-ка,
Целый ли день я таким, как сказал ты, остануся трусом,
Или и я из данайцев кого-нибудь бросить заставлю, —
