Снова к судам возвращайся. Даем мы добыть тебе славу!»
Так они оба сказали и вместе вернулись к бессмертным.
Он же, словами богов ободренный, поспешно к равнине
Кинулся. Всю ее сплошь речная вода заливала.
Множество медных доспехов прекрасных и множество трупов
Юношей плыло по ней. Высоко поднимая колени,
Прыгал он вверх из воды. И сдержать его не был способен
Ксанф. Ахиллесу вдохнула великую силу Афина.
Но и поток не ослабил напора. Еще он сильнее
Гневом вскипел к Ахиллесу. Высоко волну взгромоздивши,
Поднял ее над Пелидом и громко позвал Симоента:
«Милый мой брат! Хоть вдвоем обуздаем неистовство мужа!
Скоро он город великий Приама владыки разрушит.
Не устоят пред Пелидом в сумятице битвы троянцы!
Помощь скорей мне подай, теченья наполни водами
Горных ключей и ручьев, чтобы вздулись повсюду притоки,
Чтобы большая вода поднялась, чтобы бревна и камни
Загрохотали в воде. И дикого мужа смирим мы,
Всех одолевшего нынче, готового с богом равняться.
Думаю я, не поможет ему ни наружность, ни сила,
Ни дорогие доспехи прекрасные. Всех под водою
Илом их густо затянет на дне. И его самого я
Галькой обильно засыплю, песком занесу его сверху,
Так что ахейцы собрать и самых костей Ахиллеса
Будут не в силах, — таким его илом я сверху покрою.
Тут же ему и могила готова. И будет не нужно
Холм над ним насыпать, исполняя обряд похоронный».
Кинулся Ксанф на Пелида, неистово воды вздымая,
С ревом хлеща в него пеной, и кровью, и трупами павших.
Встала, вздуваясь, волна поимого Зевсом потока,
Вверх высоко поднялась, опрокинуть грозя Ахиллеса.
Вскрикнула Гера в испуге; страшилась она, не унес бы
В водовороты свои Ахиллеса поток разъяренный.
К милому сыну Гефесту поспешно она обратилась:
«Встань, Кривоногий, дитя мое! В битве с тобою сразиться
Мы почитаем достойным глубокопучинного Ксанфа.
Быстро на помощь приди, засвети-ка огромное пламя!
Я же отправлюсь позвать Зефира и быстрого Нота,
Чтобы тяжелою бурей от моря они налетели
И, разжигая свирепый огонь, у троянцев спалили
Головы их и доспехи. А сам ты по берегу Ксанфа
Все дерева попали и с огнем на него устремися.
Не поддавайся ни сладким словам, ни угрозам потока.
И не смиряй до тех пор своей силы, покуда я знака
Криком тебе не подам гасить огонь неустанный».
Так говорила. Гефест воздвиг бушевавшее пламя.
Прежде всего по равнине огонь запылал. Пожигал он
Трупы убитых Пелидом, лежавшие кучами всюду.
Высохло все на равнине, и стихли блестящие воды.
Быстро, как сушит осенний Борей увлажненную землю,
Радость этим давая тому, кто ее обработал,
Высохла всюду равнина, и трупы убитых сгорели.
На реку бог обратил разливающий зарево пламень.
Вспыхнули тут тамариски по берегу, ивы и вязы,
Вспыхнули донник душистый, и кипер, и влажный ситовник,
Росшие густо вокруг прекрасных течений Скамандра.
Рыбы, угри затомились, — и те по глубоким пучинам,
Те по прекрасным струям и туда и сюда заметались,
Жаром палимые жгучим искусника-бога Гефеста.
Сила потока горела, и громко воззвал он к Гефесту:
«Нет, Гефест, ни один из бессмертных тебя не осилит!
Также и я не желаю с тобой, огнедышащим, биться.
Кончим вражду! Пусть Пелид хоть сейчас всех троянцев из Трои
Выгонит! Мне-то чего защищать их, чего воевать мне?»
Молвил, палимый огнем. Вскипали прекрасные струи.
Как изнутри закипает котел над огнем разожженным,
Где растопляется сало откормленной туши кабаньей;
Все в нем бурлит, а под ним сухие поленья пылают.
Так же пламя палило теченья, вода клокотала.
Стал поток и течь не решался. Терзал его жаром
Мощный Гефест многоумный. Взмолился поток устрашенный
К Гере и к ней со словами крылатыми так обратился:
«Гера! За что на меня одного между всеми богами
Сын твой напал и терзает меня! Я не столько виновен,
Сколько все боги другие, дающие помощь троянцам.
Помощь свою я тотчас прекращу, если ты мне прикажешь, —
Пусть, же и он перестанет. А кроме того я клянуся
Не отвращать никогда погибельных дней от троянцев,
Даже когда Илион пожирающим пламенем вспыхнет
И запылает в пожаре, зажженном сынами ахейцев!»
Лишь белорукая Гера богиня услышала это,
К милому сыну Гефесту немедленно так обратилась:
«Будет, Гефест! Прекрати, многославный мой сын! Не годится
Бога бессмертного так обижать из-за племени смертных!»
Так говорила. Гефест погасил бушевавшее пламя.
Волны вернулись обратно в прекрасноструистую реку.
Только что ксанфова сила была смирена, прекратили
Битву они. Удержала их Гера, хотя и сердилась.
Но меж другими богами тяжелая вспыхнула распря,
Страшная. В разные стороны дух их в груди устремлялся.
Сшиблись с шумом великим; земля застонала под ними.
Небо великое гулко на шум отвечало. Услышал
Зевс, на Олимпе сидящий. И сердце его засмеялось
С радости, лишь увидал он богов, друг на друга идущих.
Долго без дела они не стояли. Сражение начал
Щитокрушитель Apec. На Афину он кинулся первый
С пикою медной в руке и сказал ей обидное слово:
«Снова ты, муха собачья, бессмертных стравляешь на битву,
Дерзостью буйной пылая! Чего ты, надменная, хочешь?
Или не помнишь, как ты подстрекнула Тидеева сына
Биться со мною? У всех на глазах ты копье ухватила
И на меня навела и пронзила прекрасное тело.
Нынче тебе отомщу я за то, что со мной ты свершила!»
Так сказав, по эгиде бахромчатой вдруг он ударил, —
Страшной, которой пробить неспособна и молния Зевса.
Пикой ударил в эгиду Apec, оскверненный убийством.
Чуть отступила Афина, схватила могучей рукою
Камень, лежавший средь поля, — огромный, зубристый и темный, —
В древнее время как знак межевой водруженный на поле.
В шею Ареса ударила им и расслабила члены.
Семь он пелетров, упавши, покрыл, зазвенели доспехи.
Волосы с пылью смешались. Над ним засмеялась Афина
И, похваляясь, слова окрыленные молвила громко:
