Мы же, которые более всех об умершем горюем,
Сделаем все, что потребно. Вожди пусть останутся с нами».
Только что это услышал владыка мужей Агамемнон,
Тотчас народ отослал обратно к судам равнобоким.
Те лишь остались, кто должен участвовать был в погребенье.
Сруб они вывели в сотню ступней шириной и длиною,
И на вершину его мертвеца положили, печалясь.
Много и жирных овец, и тяжелых быков криворогих,
Перед костром заколов, ободрали. И, срезавши жир с них,
Тело Патрокла кругом обложил Ахиллес этим жиром
От головы до ступней; на костер побросал он и туши.
Там же расставил сосуды двуручные с маслом и медом,
К ложу их прислонив. Четырех лошадей крепкошеих
С силою бросил в костер, стеная глубоко и тяжко.
Девять собак у стола Ахиллеса владыки кормилось;
Двух из них заколол Ахиллес и туда же забросил;
Также двенадцать отважных сынов благородных троянцев
Острою медью зарезал, свершив нехорошее дело.
Силе железной огня пастись на костре предоставил,
И зарыдал, и товарища звать принялся дорогого:
«Радуйся, милый Патрокл, хотя бы в жилищах Аида!
Делаю все для тебя, что раньше тебе обещал я!
Целых двенадцать отважных сынов благородных троянцев
Вместе с тобою, Менетиев сын, огонь пожирает.
Гектора ж я не огню, а собакам отдам на съеденье!»
Так грозил Ахиллес. Но Гектора псы не касались.
Псов отгоняла от тела Зевесова дочь Афродита
Денно и нощно, и труп амвросическим розовым маслом
Мазала, чтоб Ахиллес, волоча, не уродовал тела.
Черное облако Феб-Аполлон распростер над умершим
С неба до самой земли и покрыл им такое пространство,
Сколько мертвец занимал, чтоб от силы палящего солнца
Раньше поры в сухожильях и членах не высохло тело.
Не разгорался однако костер над умершим Патроклом.
Тут придумал другое в уме Ахиллес быстроногий:
Встав в стороне от костра, двум ветрам принес он молитву, —
Ветру Борею и ветру Зефиру. Прекрасные жертвы
Им обещал. И молил, возлиянья творя золотою
Чашей, скорей прилететь, чтобы трупы на срубе сгорели
И чтоб дрова запылали. Молитву Пелида услышав,
Вестницей быстрой помчалась Ирида к божественным ветрам.
Все они, в доме собравшись несущего бурю Зефира,
Весело в нем пировали. На каменном стала пороге,
К ним подбежавши, Ирида. Как только ее увидали,
С места вскочили они, и к себе приглашал ее каждый.
Сесть отказалась, однако, Ирида и так им сказала:
«Не до сидения мне! Я спешу к океанским теченьям
В край эфиопов, где вечно живущим богам гекатомбы
Будут они приносить; и я пировать там хотела б.
Шумного просит Зефира с Бореем Пелид быстроногий
В стан прилететь аргивян, обещая прекрасные жертвы.
Чтобы палящий огонь вы раздули в костре, на который
Мертвый положен Патрокл; о нем все ахейцы горюют».
Так сказав, удалилась Ирида. Они поднялися,
С шумом ужасным помчались, гоня облака пред собою.
Дуя неистово, моря достигли. От бури свистящей
Вздыбились волны. Они прилетели в троянскую землю,
В тлевший ударили сруб, и взвилося шумящее пламя.
Ночь напролет они вместе на пламя костра налетали,
Дуя со свистом. И ночь напролет Ахиллес быстроногий,
Из золотого кратера двуручного черпая чашей,
Землю вином поливал, и земля от вина увлажнялась.
Звал при этом душу он Патрокла друга.
Как горюет над сыном отец, его кости сжигая, —
Тяжкое горе принесшим родителям смертью до брака,
Так над другом Пелид горевал, его кости сжигая.
Медленным шагом, глубоко вздыхая, костер обходил он.
Уже взошел Зареносец,
[77]
земле возвещая о свете,
Следом в платье шафранном Заря распростерлась над морем.
Начал костер догорать, и огонь наконец прекратился.
Ветры взвились и домой обратно к себе устремились
Морем фракийским; оно застонало, волнами бушуя.
Прочь от костра отошел Ахиллес быстроногий, на землю
Лег, изнуренный, и сладостный сон на него ниспустился.
Все остальные толпою направились к сыну Атрея.
Топот и шум подходящих Пелида от сна пробудили.
Он приподнялся и сел и с такой обратился к ним речью:
«Сын Атрея и все остальные вожди всеахейцев!
Первым делом вином искрометным костер загасите
Всюду, где сила огня сохранилась. Потом же давайте
Кости Патрокла сберем, Менетьева славного сына,
Их от других отобрав: отличить же совсем их нетрудно:
В самой средине костра он лежал, остальные горели
По сторонам далеко, — вперемежку и кони и люди.
Кости, двойным окутавши жиром, в сосуд золотой мы
Сложим, покамест и сам я в печальном Аиде не скроюсь.
Слишком высокой могилы над ним я прошу вас не делать, —
Так, приличный лишь холм! А потом уж его и широким
Сделайте нам, и высоким, ахейцы, какие живыми
После меня при судах многовеслых останетесь в стане».
Так говорил он. И все подчинились Пелееву сыну.
Первым делом костер загасили вином искрометным
Всюду, где пламя ходило. Обрушился пепел глубокий.
Белые кости собрав благодушного друга, сложили
С плачем в сосуд золотой их, окутали жиром в два слоя,
В ставку сосуд отнесли и тканью покрыли льняною.
Круг для холма начертили, фундамент на нем заложили
Окрест костра, и тотчас на фундамент насыпали землю.
Холм насыпав могильный, пошли они прочь. Но на месте
Всех удержал Ахиллес и, в круг усадив их широкий,
Вынес призы с кораблей, — тазов и треножников много,
Мулов доставил, коней быстроногих, быков крепколобых
И с поясами красивыми жен, и седое железо.
Прежде всего предложил он призы для наездников быстрых
Женщину вывел, во всяких искусную женских работах,
Также и в двадцать две меры треножник ушатый поставил, —
Первому приз. Кобыла второму шестигодовая,
Неукрощенная, в чреве своем носящая мула.
Третьему приз — прекрасный котел, на огне не бывавший,
Белый, блестящий еще, в четыре вместимостью меры;
