Предали б скоро огню и свершили б над ним погребенье.
Вы помогать Ахиллесу губителю, боги, хотите.
Нет справедливости в сердце его, и в груди его разум
Очень негибок. Со львом он свирепостью сходен, который,
Силе великой своей поддаваясь и храброму духу,
Чтоб добыть себе пищу, на смертных стада нападает.
Так Ахиллес погубил в себе жалость, и стыд потерял он
(Стыд, приносящий так много вреда человеку и пользы).
Часто случается: смертный и более близких теряет, —
Сына цветущего или единоутробного брата;
Плачет о нем и скорбит, но потом свою скорбь прекращает.
Смертных богини судьбы одарили выносливым духом.
Этот же, Гектора, богу подобного, жизни лишивши,
Труп его вяжет к коням и волочит его вкруг могилы
Милого друга. Ни славы, ни пользы он тем не добудет.
Как бы ему не воздали мы, будь он хоть доблестен духом!
Прах бесчувственный, в злобе своей Ахиллес оскверняет!»
В гневе сказала ему белорукая Гера богиня:
«Слово твое, сребролукий, быть может, и правильно было б,
Если б вы сами равно Ахиллеса и Гектора чтили.
Но Приамид — человек, и женские груди сосал он.
Сын же Пелеев — рожденье богини. Сама воспитала
Я и вскормила Фетиду, ее отдала за Пелея, —
Мужа, которого боги всем сердцем своим полюбили.
Все вы, бессмертные, были на свадьбе; и сам ты с формингой
В пире участвовал, друг нечестивцев, всегда вероломный!»
Гере супруге ответил Зевес, собирающий тучи:
«Гера! На вечных богов сердита совсем ты напрасно!
Почесть не будет обоим одна. Но все же и Гектор
Был наиболе приятен бессмертным средь жителей Трои,
Также и мне. Всегда о дарах, мне приятных, он помнил,
И никогда мой алтарь не лишался ни жертвенных пиршеств,
Ни возлияний, ни дыма, что нам от людей подобает.
Но похищенье оставим: возможности нет у нас тайно
От Ахиллеса похитить умершего; денно и нощно
Мать у Пелида сидит, заботой его окружая.
Но если б ближе ко мне позвал из богов кто Фетиду,
Слово разумное я ей скажу, чтоб Пелид быстроногий
Принял дары от Приама и выдал бы Гектора тело».
Вихря быстрей устремилась Ирида крылатая с вестью.
Посередине меж Самом и круто утесистом Имбром
Бросилась в черные волны. И море под ней застонало.
В бездну она погрузилась, подобная гирьке свинцовой,
К рогу степного гола прикрепленной, которая книзу
Тянет крючок и готовит погибель прожорливым рыбам.
В полой пещере застала Фетиду. Морские богини
Тесной толпою ее окружали. Она в середине
Слезы лила о судьбе безупречного сына, который
Должен был далеко от отчизны погибнуть под Троей.
Близко представ, быстроногая так ей сказала Ирида:
«Встань, Фетида! Зовет тебя Зевс, неизменный в решеньях!»
Сереброногая ей отвечала богиня Фетида:
«Что мне прикажет великий тот бог? Пред собраньем бессмертных
Стыдно явиться мне: горе безмерное духом владеет.
Все же иду, чтобы слово его не осталось напрасным».
Так ей ответив, богиня богинь покрывалом оделась
Черным, чернее какого нигде не нашлось бы одежды.
Быстро отправилась в путь. Подобная ветру Ирида
Шла впереди. И морская волна расступалась пред ними.
Выйдя на берег морской, устремились на небо богини.
Там сидящим нашли широкогремящего Зевса,
Вкруг же него — всех прочих блаженных богов вечносущих.
Села Фетида близ Зевса отца: уступила Афина.
Гера же ей золотую прекрасную чашу вручила
С словом привета. Фетида, ее осушив, возвратила.
Начал тогда говорить ей родитель бессмертных и смертных:
«С духом печальным пришла на Олимп ты, богиня Фетида!
Скорбь неутешную носишь ты в сердце, я сам это знаю.
Все ж и при этом скажу, для чего сюда тебя звал я.
Девять уж дней средь богов вызывают жестокую ссору
Гектор убитый и грозный Пелид, городов разрушитель.
Зоркого аргоубийцу склоняют они, чтоб похитил
Тело, но я эту славу доставить хочу Ахиллесу,
Чтоб и впредь сохранить мне твое уваженье и дружбу.
В стан отправляйся скорей и сыну приказ передай мой:
Боги, скажи, на него негодуют, всех больше бессмертных
Гневаюсь сам я, что, сердцем безумствуя, Гектора тело
Близ кораблей изогнутых он держит и выдать не хочет.
Если меня он боится, пусть Гектора тотчас отпустит.
Я же Ириду пошлю к Приаму с возвышенным сердцем,
Чтобы к ахейским пошел кораблям он и выкупил сына,
Дав Ахиллесу подарки, какими он был бы доволен».
Так он сказал. Не была непослушна Зевесу богиня.
Ринулась быстро на землю с высоких вершин олимпийских,
В ставку сына пришла своего. В ней Пелида застала,
Тяжко стенавшего. Тут же товарищи милые сына
Возле него хлопотали и спешно готовили завтрак.
Ими заколотый крупный баран там лежал густорунный.
Близко владычица-мать возле сына скорбящего села,
Гладила тихо рукой, называла, и так говорила:
«Сын дорогой мой! Зачем до сих пор ты, скорбя и тоскуя,
Сердце терзаешь себе? Не думаешь ты ни о пище,
Ни о постели. Ужель не приятно в любви сочетаться
С женщиной? Жить у меня ведь недолго ты будешь. Стоит уж
Смерть с могучей судьбою совсем от тебя недалеко.
Слушай меня поскорее. К тебе от Кронида я с вестью.
Боги, велит он сказать, на тебя негодуют; всех больше
Сердится сам он, что, сердцем безумствуя, Гектора тело
Близ кораблей изогнутых ты держишь и выдать не хочешь.
Выдай немедленно, сын мой, и выкуп принять согласися».
Матери милой в ответ сказал Ахиллес быстроногий:
«Так пусть и будет! Кто выкуп доставит, тот тело получит,
Если решительно этого требует Зевс олимпиец».
Так Фетида и сын внутри корабельного стана
Много слов окрыленных один говорили другому.
Зевс между тем отправлял Ириду в священную Трою:
«Мчись поскорее, Ирида! Оставив жилища Олимпа,
В Трою спустись и Приаму царю передай повеленье,
Чтобы к ахейским пошел кораблям он и выкупил сына,
Дав Ахиллесу подарки, какими он был бы доволен.
Только один пусть идет, чтоб никто с ним не шел из троянцев!
Может лишь вестника взять, постарее который, чтоб правил
