Крепкую стену и к быстрым судам проложить вам дорогу.
Дружно вперед! Сообща добиваются больше успеха!»
Так он сказал, и они, убоявшися крика владыки,
Яростно вслед за владыкой-советником бросились в битву.
Но аргивяне с своей стороны укрепили фаланги
Сзади стены. Завязалось великое дело меж ними.
Ни у данайцев ликийцы могучие не были в силах,
Стену сломав, проложить к кораблям мореходным дорогу,
Ни копьеборцы данайцы отбросить обратно ликийцев
С места того не могли, какого они уж достигли.
Так же, как два человека на поле, обоим им общем,
С мерой в руках, меж собой о меже разделяющей спорят
И на коротком пространстве за равную ссорятся долю, —
Так только бруствер врагов разделял. Чрез него они бились
И разбивали друг другу, ударами кожи воловьи
Круглых тяжелых щитов, как и легких щитов окрыленных.
Многие также и в тело само поражаемы были,
В спину — одни из бойцов, у которых спина открывалась
В бегстве из боя, другие же — в грудь, через щит прободенный.
Стены и брустверы всюду обрызганы были обильно
Кровью обеих сторон, — и троянских мужей, и ахейских.
Но и при том не могли обратить они в бегство ахейцев.
Ровно стояли враги, как весы добросовестной пряхи:
Гири и шерсть положивши на чашки, она поднимает
Их, уравняв, чтоб добыть для детей небогатую плату.
Так в равновесьи и бой, и война находились, доколе
Не дал славы боле высокой Приамову сыну
Гектору Зевс: прорвался сквозь ахейскую стену он первым.
Голосом громким кричал он, чтоб всем было слышно троянцам:
«Конники Трои, за мною, вперед! Прорывайтесь сквозь стену,
Бурно горящим огнем корабли забросайте ахейцев!»
Так он кричал, ободряя. Ушами они услыхали,
Разом всею толпою к стене устремились и стали
К выступам бруствера вверх подниматься, уставивши копья.
Гектор же поднял и нес, пред воротами близко лежавший,
Камень огромный, широкий внизу, заострявшийся кверху.
Камень подобный и двое сильнейших людей из народа
На воз с земли нелегко бы могли приподнять рычагами,
Нам современные. Он же легко и один потрясал им.
Сделал легким ему Молневержец тот камень тяжелый.
Так же, как шерсть от барана пастух безо всяких усилий,
Взявши одною рукою, несет, и мала ему тяжесть, —
Так же и Гектор поднял и нес на ворота тот камень.
Плотно створы ворот прилажены были друг к другу,
Были двойные они, большие, и пара засовов
Встречных, болтом замкнутых, ворота снутри запирали.
Стал он у самых ворот. Чтобы крепче удар оказался,
Ноги раздвинул и, сильно напрягшись, ударил в средину.
Оба дверные сорвал он шипа, и тяжестью всею
Камень во внутренность рухнул. Взревели ворота. Засовы
Их не сдержали, туда и сюда разлетелися створы,
Камня принявши удар. Блистательный Гектор ворвался
Внутрь. Лицом походил он на быструю ночь, и ужасной
Медью, его облекавшей, сиял. А в руках потрясал он
Парою копий. Одни лишь бессмертные боги могли бы,
Выйдя навстречу, его удержать, как влетел он в ворота.
Взоры горели огнем. Повернувшись к троянцам, велел он
Перебираться чрез стену. Приказа послушались мужи.
Тотчас одни перелезли чрез стену, другие же прямо
В крепкие стали вливаться ворота. Данайцы бежали
К полым своим кораблям. И шум поднялся непрерывный.
Песнь тринадцатая
Бой у судов
Зевс, приведя и троянцев, и Гектора к стану ахейцев,
Им предоставил нести пред судами труды и страданья
Без передышки, а сам перевел свои светлые взоры
Вдаль, созерцая страну укротителей конских — фракийцев,
Мисян, бойцов рукопашных, и славный народ гиппемолгов
Молокоядных, и племя абийцев, мужей справедливых,
К Трое ж совсем перестал обращать светозарные взоры.
В духе не ждал он своем, чтобы кто из богов олимпийских
Вышел еще иль троянцев поддерживать, или данайцев.
Слеп в наблюдении не был, однако, Земли колебатель.
Он с удивленьем смотрел на войну и кровавую битву,
Сидя на самой высокой вершине лесистого Сама
В горной Фракии; оттуда он явственно видел всю Иду,
Видел и город Приама, и стан корабельный ахейцев.
Выйдя из моря, он там восседал и скорбел об ахейцах,
Мощью троянцев смирённых, и гневался сильно на Зевса.
Тотчас поднявшись, пошел он с вершины горы каменистой,
Быстро ногами шагая. Леса и высокие горы
Затрепетали под тяжкой стопою бессмертного бога.
Три лишь он сделал шага и с четвертым уж цели достигнул, —
Эг. В глубинах залива его там дворец знаменитый
Высится, — весь золотой и сверкающий, вечно нетленный.
В Эги прибыв, запряг в колесницу он двух медноногих,
Быстролетящих коней с золотою и длинною гривой;
В золото тело и сам облачил, сработанный дивно
Бич захватил золотой и, в блестящую став колесницу,
Коней погнал по волнам. Взыграли чудовища бездны,
Всплыли из логов своих, узнавая в восторге владыку;
Радостно море пред ним раздавалось. А лошади быстро
Мчались, и медную ось даже снизу вода не мочила.
К стану ахейцев несли его лихо скакавшие кони.
Есть большая пещера в бездонных глубинах залива
Меж островов Тенедоса и круто-скалистого Имбра.
Там удержал лошадей колебатель земли Посейдаон
И, отвязав от ярма, амвросической бросил им пищи
В корм, а на быстрые ноги им путы надел золотые,
Несокрушимые, чтобы на месте все время те кони
Ждали владыку. А сам он отправился в лагерь ахейцев.
Войско троянское всею громадой, как пламя, как буря,
Вслед безудержно летело за Гектором, сыном Приама,
С шумом, с неистовым криком. Надеялись все они твердо,
Взяв корабли, перебить перед ними храбрейших ахейцев.
Но Посейдон земледержец, могучий земли колебатель,
Дух возбудил аргивян, из глубокого моря поднявшись.
Он, уподобясь Калхасу и видом, и голосом звучным,
К первым воззвал он к Аяксам, самим того же желавшим:
