Спишь ты в объятиях Зевса меж всех наилучшего бога».
Так отвечала она и у груди своей отвязала
Пестроузорный ремень,
[68]
всевозможные чары вмещавший:
В нем и любовь, и желанье, в нем также слова обольщения,
Те, которые ум отнимают у самых разумных.
Гере она его в руки вложила и так ей сказала:
«На, положи этот пестрый ремень меж грудей своих, Гера!
В нем заключается все. И назад на Олимп, уверяю,
Ты не придешь, не достигнув того, чего сердцем желаешь».
Молвила так. Улыбнулась в ответ волоокая Гера.
И, улыбнувшись, тотчас же ремень меж грудей положила.
Зевсова дочь Афродита в жилище к себе возвратилась.
Гера же кинулась тотчас с высокой вершины Олимпа,
Чрез Пиерию прошла и Эмафию, милую сердцу,
Вихрем промчалась по снежным горам быстроконных фракийцев,
По высочайшим вершинам, земли не касаясь ногами,
После, с Афона спустясь на волнами кипящее море,
В Лемнос пришла, — во владенье Фоанта, подобного богу.
Там повстречалась богиня со Сном, приходящимся братом
Смерти. В руку его как вросла, назвала и сказала:
«Сон, повелитель бессмертных богов и людей земнородных!
Как словам ты моим когда-то внимал, так и нынче
Слова послушайся. Вечно я буду тебе благодарна.
Светлые Зевса глаза усыпи у него под бровями,
Только что ложе со мной он в любовных объятьях разделит.
Кресло за то золотое, нетленное в дар ты получишь;
Сын мой, художник искусный Гефест, это чудное кресло
Сделает сам для тебя, а снизу приладит скамейку,
Чтобы блестящие ноги в пирах на скамейку ты ставил».
Сон усладитель немедля владычице Гере ответил:
«Дочь великого Крона, богиня почтенная Гера!
Всякого бога другого средь всех небожителей вечных
Я бы легко усыпил; и теченья реки Океана
Я усыпил бы, — его, от которого все происходит.
К Зевсу ж Крониону я ни за что подойти не посмел бы,
Чтобы его усыпить, разве только он сам приказал бы.
Было уж раз: ты меня проучила своим приказаньем
В день тот, когда безбоязненный сын знаменитый Кронида,
Город троянцев разрушив, домой на судах возвращался.
Разум тогда усыпил я эгидодержавному Зевсу,
Сладко разлившись вокруг; а ты измышляла несчастья
Сыну его и наслала на море неистовый ветер,
И далеко от друзей отнесла его, сбивши с дороги,
В Кос, населенный богато. Проснувшися, всех по чертогу
Зевс разъяренный богов разбросал. Меня же всех больше
Всюду искал и бесследно с эфира забросил бы в море,
Если бы ночь не спасла: равно она всех укрощает.
К ней я, спасаясь, прибег. Усмирился, как ни был разгневан,
Зевс молневержец; он быструю ночь оскорбить не решился.
Нынче меня приглашаешь опять невозможное сделать».
Снова сказала ему волоокая Гера богиня:
«Сон, для чего ты сейчас об этом о всем вспоминаешь?
Или ты думаешь, будет троян защищать Громовержец,
Как он когда-то сердился за милого сына Геракла?
Ну же, иди! Я одну из харит наиболее юных
Замуж отдам за тебя, и ее назовешь ты супругой, —
Ту Пасифею, которую ты так давно уж желаешь».
Радостью Сон загорелся и, ей отвечая, промолвил:
«Ну, так сейчас же клянись мне водой нерушимою Стикса!
Руки простри и одною коснися земли многодарной,
Светлого моря — другою: пускай нам свидетели будут
Все преисподние боги, живущие около Крона,
Что за меня без обмана юнейшую выдашь хариту, —
Ту Пасифею, которую я так давно уж желаю».
Так он сказал. И ему не была непослушна богиня.
Как он просил, поклялась и всех назвала поименно
В Тартаре живших богов, которым названье — Титаны.
После того как она поклялась и окончила клятву,
Лемноса город и Имбра покинули боги и быстро,
Облаком темным одевшись, в дорогу отправились оба.
Прибыли скоро на Иду, зверей многоводную матерь,
Море оставили против Лектона и двинулись дальше
Сушею. Леса вершины под их колебались ногами.
Там разлучились, и Сон, от зевесовых взоров таяся,
Сел на огромную ель, какая в то время на Иде
Самой высокой была, достигая чрез воздух Эфира.
Там он уселся, под тенью еловых ветвей укрываясь,
Птичке звонкой подобный, в горах обитающей; имя
Ей средь блаженных богов — халкида, средь смертных — киминда.
Гера ж стремительно вверх поднялась до Гаргарской вершины
Иды высокой. Увидел ее молневержец Кронион;
Только увидел, и страсть ему вмиг затуманила разум
С силой, с какою впервые они насладились любовью,
Вместе взойдя на постель, от милых родителей тайно.
Встал он навстречу, ее называл и слово сказал ей:
«Гера, куда собралась ты? Зачем приходишь с Олимпа?
Я у тебя для дороги коней с колесницей не вижу».
Зевсу, коварствуя сердцем, сказала владычица Гера:
«Я отправляюсь взглянуть на границы земли многодарной,
Предка богов Океана проведать и матерь Тефию,
В доме своем воспитавших меня и вскормивших любовно.
Их я проведать иду, чтоб уладить раздор бесконечный.
Долгое время уже любви и совместной постели
Оба они избегают. Вражда им вселилася в сердце.
Лошади здесь, у подошвы обильной потоками Иды,
Ждут, чтоб отсюда по суше меня понести и по влаге.
Нынче же я для тебя сюда прибыла от Олимпа,
Чтобы потом на меня не сердился ты, если б я молча
В дом отошла Океана, глубокие льющего воды».
Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:
«Гера! Туда ведь прекрасно отправиться можно и позже.
Лучше ляжем сейчас и любовью с тобой насладимся!
Гера, такая любовь никогда ни к богине, ни к смертной
В грудь не вливалася мне и духом моим не владела!
Так не любил я, пленясь молодою женой Иксиона,
Мне Пирифоя родившей, советами равного богу, —
Или Данаей, прекраснолодыжною Акрисионой,
Сына Персея родившей, славнейшего между героев,
Или же дочерью славой покрытого Феникса в Крите,
