Что родила мне Миноса с подобным богам Радаманфом;
Так не пленялся Семелою я и Алкменою в Фивах,
Мне подарившею сына Геракла с духом могучим,
Та же Семела мне радость людей родила Диониса;
Так не любил я Деметры в косах, заплетенных искусно,
Славной богини Лето и тебя самое даже, Гера, —
Как тебя нынче люблю я, желанием сладким объятый!»
Зевсу, коварствуя сердцем, сказала владычица Гера:
«Ой, что за ужас, Кронид! Какие слова говоришь ты!
Здесь расточать мне ты хочешь сегодня любовные ласки, —
Здесь, на Идейских вершинах, где все так открыто для взоров
Что ж это было бы, если бы кто из богов всеблаженных
Спящими нас увидал, и пошел бы, и прочим бессмертным
Нас показал! Не посмела б я даже, поднявшись с постели,
В дом возвратиться к тебе! Какой это был бы позор мне!
Если желаешь, и если уж так тебе это приятно, —
Спальня есть у тебя, которую выстроил милый
Сын Гефест, к косякам приладив крепчайшие двери.
Спать мы туда и пойдем, раз к ложу уж так тебя тянет».
Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:
«Гера, не бойся! Никто из богов иль мужей земнородных
Нас не увидит. Таким я окутаю нас золотистым
Облаком: даже и сам Гелиос чрез него не проникнет, —
Светом же острым своим он видеть способен повсюду».
Молвил и крепко руками свою охватил он супругу.
Тотчас под ними земля возрастила цветущие травы,
Донник росистый, шафран и густые цветы гиацинта, —
Мягкие, Зевса и Геру вознесшие вверх над землею.
Там они улеглись и покрылись густым, золотистым
Облаком; капли росы с него падали наземь, сверкая.
Так на Гаргарской вершине, в объятья жену заключивши,
Спал беззаботно отец, любовью и сном побежденный.
Сладостный Сон же поспешно к ахейским судам устремился,
Чтобы узнал обо всем Земледержец, земли колебатель.
Близко он стал перед ним и слова окрыленные молвил:
«Вволю теперь, Посейдон, оказывай помощь данайцам!
Славу доставь им хотя б ненадолго, пока почивает
Зевс; я глубоким и сладостным сном владыку окутал.
Гера его соблазнила, чтоб с ней он в любви сочетался».
Молвил и к славным людским племенам торопливо умчался,
Больше еще побудив Посейдона к защите данайцев.
Выбежал в первые тотчас ряды он и громко воскликнул:
«Что ж, аргивяне, ужели мы снова победу уступим
Гектору, чтоб корабли наши взял он и славой покрылся?
Но ведь он так заявляет и хвалится так потому лишь,
Что Ахиллес близ судов остается, охваченный гневом!
Вовсе, однако, такой уж нужды нам в Пелиде не будет,
Если все дружно один за другого стоять мы решимся!
Ну же, давайте исполнимте то, что сейчас вам скажу я:
Самыми лучшими, самыми большими в войске щитами
Тело одевши, покрыв себе шлемами меди блестящей
Головы, в руки же взяв наиболее длинные копья,
Двинемся все. Перед вами я сам. И тогда, я уверен,
Гектору не устоять, как бы в битву он с нами ни рвался.
Кто средь мужей боестоек, но щит невеликий имеет,
Пусть его худшим отдаст, а сам пусть покроется большим».
Все ему жадно внимали и тотчас во всем подчинились.
Воинов строили сами цари, забывая про раны, —
Царь Диомед, Одиссей и владыка мужей Агамемнон.
Строй обходя, заставляли менять боевые доспехи;
Лучшие лучший и брал, отдавая худшие худшим.
После того же, как тело одели блистательной медью,
Двинулись. Шел впереди Посейдаон, земли колебатель.
Острый, ужаснейший меч держал он в руке своей мощной,
С молнией схожий; к нему приближаться средь бедственной битвы
Смертным людям нельзя: поражает он каждого страхом.
Строил с другой стороны троянцев блистательный Гектор.
После того распростерли старейшую бранную распрю
Бог Посейдон черновласый и шлемом блистающий Гектор, —
Первый из них помогая ахейцам, второй же — троянцам.
Море вскипело и бросило с ревом к судам и становьям
Пенные волны. Сходились войска с оглушительным криком.
С меньшим плещутся шумом о сушу свирепые волны,
Необоримым дыханьем Борея гонимые с моря,
Меньше ревет и бушует неистово жгущее пламя
В горных ущельях, лесным поднимаясь пожаром по склонам,
Меньше и ветер шумит, на высоковолосые дубы
С ревом обрушившись, — ветер, дающий сильнейший из шумов;
Все они меньше шумят, чем звучали над полем сраженья
Клики троян и ахейцев, поднявшихся друг против друга.
Первым блистательный Гектор копье свое бросил в Аякса,
Шедшего Гектору прямо навстречу, и промаха не дал.
Два перекрестных ремня на груди, на которых висели
Щит — на одном, на другом — теламониев меч среброгвоздный,
Нежное тело его защитили. Разгневался Гектор,
Видя, что острая медь бесполезно из рук излетела.
Быстро к товарищам он отступил, убегая от смерти.
Но в отступавшего бросил великий Аякс Теламоний
Камень, служивший подпорой судну; у бойцов под ногами
Множество камней подобных валялось; его подхвативши,
Гектора в грудь над щитом поразил Теламоний близ шеи,
Махом его запустив, как волчок; и, кружась, полетел он.
Так же, как падает дуб под ударом родителя-Зевса,
Вырванный с корнем, и вьется от дерева запах ужасный
Серы, и тот, кто вблизи это видит, никак уж отваги
Не испытает: тяжка ведь для всякого молния Зевса..
Так же и Гектора сила стремительно наземь упала,
Выронив пику из рук; тяжело навалилися сверху
Щит и шлем; загремела на нем распещренная броня.
К павшему с радостным криком ахейцев сыны подбежали,
Чтобы его утащить, и направили множество копий.
Но ни единый не смог ни вручную, ни бросив в героя
Пикой ударить; его окружили храбрейшие мужи, —
Пулидамант и Эней с Агенором божественным, также
И Сарпедон, предводитель ликийцев, и Главк безупречный.
Не было мужа, который его без вниманья б оставил;
Подняты были щиты над упавшим. Товарищи ж, взявши
Гектора на руки, прочь понесли из кипящего боя
К быстрым коням его, сзади войны и убийства стоявшим
Вместе с возничим его и с узорной его колесницей.
К городу кони помчали стонавшего тяжко героя.
