Или ты хочешь и сам, претерпевши немало несчастий,
Быть принужденным в печали назад на Олимп возвратиться,
И остальным олимпийцам доставить тягчайшие беды?
Зевс ведь сейчас же оставит ахейцев и гордых троянцев,
Явится к нам на Олимп свирепствовать и похватает
Всех нас подряд, не заботясь о том, кто прав, кто виновен!
Брось, повторяю тебе, свой гнев за убитого сына!
Мало ль мужей, и руками, и силой не худших, чем сын твой,
Или убито, иль будет убито еще? Невозможно
Племя людей и потомство людское избавить от смерти».
Кончив, буйного бога на кресло она усадила.
Гера же выйти из дома с собой позвала Аполлона
Вместе с Иридой; бессмертным богам она вестницей служит.
К ним обратилась она и крылатое слово сказала:
«Зевс вам обоим велит поскорее явиться на Иду.
После того как, пришедши, лицо вы увидите Зевса,
Точно исполните все, что поручит он вам и прикажет».
Так им сказав, воротилась обратно владычица Гера,
В кресло села. А Феб и Ирида, вскочив, полетели.
Прибыли вскоре на Иду, зверей многоводную матерь.
Там Громовержца сидящим нашли на Гаргарской вершине.
Благоухающим облаком был, как венком, окружен он.
Оба, пришедши, пред Зевсом-Кронидом, сбирающим тучи,
Остановились. Увидевши их, не гнев испытал он,
Так как слова они милой супруги исполнили скоро.
К первой со словом крылатым Зевес обратился к Ириде:
«Живо, Ирида проворная, мчись к Посейдону владыке,
Все, что скажу, передай и не будь ему вестницей ложной.
Тотчас ему прикажи покинуть войну и сраженье
И воротиться в собранье богов иль в священное море.
Если ж он слов не захочет исполнить моих и оставит
Их без вниманья, то пусть поразмыслит рассудком и духом,
Сможет ли он, как бы ни был могуч, устоять предо мною.
Думаю, я ведь и силой намного его превышаю,
И по рождению первый. Неужели он не боится
Дерзко равняться со мной, пред которым все боги трепещут?
Скоростью равная ветру, послушалась Зевса Ирида.
С Иды горы к Илиону священному быстро помчалась.
Так же, как снег или град холодный из тучи несется,
Яро гонимый вперед проясняющим небо Бореем,
Так же стремительно вдаль понеслась через воздух Ирида.
И подошла к Посейдону, и слово такое сказала:
«С некою вестью к тебе, черновласый земли колебатель,
Я появилась сюда от эгидодержавного Зевса.
Тотчас покинуть тебе приказал он войну и сраженье
И возвратиться в собранье богов иль в священное море.
Если же слов не захочешь исполнить его и оставишь
Их без вниманья, то сам угрожает туда он явиться,
Чтобы сразиться с тобой. Не советует он тебе в битву
Эту вступать, ибо много тебя он и силою выше,
И по рождению первый. Неужели ты не боишься
Дерзко равнять себя с ним, пред которым все боги трепещут?»
С гневом великим ответил ей славный земли колебатель:
«Что это? Пусть он могуч, — но какие надменные речи!
Силой меня, равноправного, он удержать угрожает!
Трое нас братьев, от Крона рожденных великою Реей:
Зевс и я, а третий — Аид, преисподних владыка.
На три мы все поделили, и часть получил свою каждый.
Жребий мы бросили, — выпало мне пребыванье вовеки
В море седом, а подземный безрадостный сумрак — Аиду,
Небо широкое Зевс получил в облаках и в эфире.
Общими всем нам земля и высокий Олимп остаются.
Жить потому я не буду под Зевсовой волей. Спокойно,
Как ни могуч он, пускай при уделе своем остается.
Силою рук же пускай не пугает меня, словно труса!
Было бы лучше, когда б он своих дочерей с сыновьями,
На свет самим им рожденных, обуздывал словом суровым!
Волей-неволей его приказанья должны они слушать».
Так отвечала ему ветроногая вестница Зевса:
«Значит, этот ответ, черновласый земли колебатель,
Я и должна передать, — и суровый ответ, и мятежный?
Или изменишь его? Изменимы сердца благородных.
Знаешь и сам ты, что руку старейших Эринии держат».
Ей ответил опять Посейдон, сотрясающий землю:
«Очень разумное слово, Ирида, сейчас ты сказала.
Благо, если посол и совет подает нам разумный.
Страшное горе, однако, и сердце, и дух мне объемлет,
Что равноправного он, наделенного равною долей
Так раздражать позволяет себе оскорбляющим словом.
Нынче, однако же, как ни сержусь, ему уступлю я.
Но объявляю тебе, — и угрозы я той не забуду! —
Если он, мне вопреки и добычнице славной Афине,
Гере, Гермесу, а кроме того и владыке Гефесту,
Трою высокую будет щадить и ее не захочет
Ввергнуть в погибель и полную дать аргивянам победу,
Неисцелимая будет вражда между нами, пусть знает!»
Так Земледержец сказал и покинул ахейское войско,
В море седое ушел, к огорченью ахейских героев.
Зевс, облаков собиратель, промолвил тогда Аполлону:
«Милый Феб, отправляйся за Гектором меднодоспешным!
Вот смотри: спешит уж в море священное мощный
Бог, колебатель земли. Высокого гнева бежит он
Нашего. Грозную битву услышали б все остальные,
Даже подземные боги, живущие около Крона!
Выгодней много и мне, и ему самому это было,
Что пред моими руками, хотя и сердясь, отступил он:
Не без великого пота меж нами б окончилось дело!
С этой эгидой моею бахромчатой в битву вмешайся,
В ужас повергни ахейских героев, ее сотрясая.
Что же до Гектора, сам позаботься о нем, дальновержец!
Силу большую дотоле буди в нем, покуда ахейцы
В бегстве пред ним кораблей не достигнут и волн Геллеспонта.
С этого ж времени сам я вмешаюсь и делом, и словом,
Чтоб, наконец, и ахейцы от бранных трудов отдохнули».
Так произнес он. И не был отцу Аполлон непослушен.
Тотчас с идейских высоких вершин он понесся, как ястреб,
Быстрый ловец голубей, меж всеми быстрейшая птица.
Гектора, сына Приама отважного, скоро нашел он.
Тот уж сидел, не лежал, и к нему возвращалось сознанье;
Он окружавших друзей узнавал, перестал задыхаться,
Пот прекратился. По Зевсовой воле герой пробуждался.
Близко к нему подойдя, сказал Аполлон дальновержец:
