И все потому, что злодейка-Ники туманно намекнула, что имеет
еще кое-что сообщить "прелестнице from police
[19]
,
кстати, вам говорили, что у вас дивные глаза?". Леночка проглотила и это,
и даже улыбнулась барменше кривой улыбкой. И даже позволила взять себя за руку,
а потом и за подбородок. И в конце концов была вознаграждена. Ники поведала ей
о том, что в последний свой визит в «Сапфо» Эка и блондинка поссорились, причем
довольно основательно. Они сидели за стойкой, недалеко от Ники, так что вся
ссора произошла непосредственно на глазах у барменши.
— Опущу вводную часть, милая, — ухмыльнулась Ники,
перекатывая во рту сигару. — Склоки из-за взглядов, брошенных не туда и не
вовремя — обычное дело… Лесби страшно ревнивы… Но они ссорились по-настоящему.
Они ссорились смертельно…
— По-настоящему? Смертельно? Это как?
— Как? Тихо и беспредметно. На Эку это непохоже, честно
вам скажу… Эка — девушка темпераментная, она здесь такие сцены устраивала… из
семейной жизни… А тут… полная безнадега… Робкий шепот. Хотя и угрожающий… Из
чего я делаю вывод, — Ники выдержала мхатовскую паузу. — Из чего я
делаю вывод, что она была влюблена по-настоящему… А вы верите в любовь,
девочка?…
«Девочка», предусмотрительно оставившая дома не только детей
и мужа, но и китель с погонами капитана, едва не поперхнулась остатками текилы.
— В общем, да… А что?
— Я тоже… Верю… И не в какую-нибудь разнузданную игру
страстей, нет… В ту самую, когда вы точно знаете, что проживете с человеком всю
жи…
— Мы несколько отвлеклись, — пресекла поток
ненужной лирики Леночка. — Так что гражданка Микеладзе?
— Вы неподражаемы… Но вам это идет, честное слово… Так
вот, Эка и блондинка ссорились. Эка говорила ей что-то вроде: «Зачем было все
начинать?… И кому принадлежит это чертово имя?… Если ты не прекратишь меня им
называть…» Тут блондинка ее перебила. Сказала… опять же… что-то вроде: «Я не
могу обещать тебе этого…» Вот здесь и началось самое интересное…
— Что именно?
— Она изрядно набралась, Эка. Уж не знаю, насколько
серьезными были ее угрозы… «Мы не разойдемся просто так. Ты совсем меня не
знаешь… И не дай тебе бог меня узнать… Все кончится плохо… очень плохо… Вот это
я тебе обещаю..».
— То есть вы хотите сказать, что… гражданк… что Эка
Микеладзе намекала своей пассии на некий пессимистический исход их отношений?
— Можно сказать и так. А эта блондинка… Хорошенькая,
правда… Ну. Не такая, как вы…
Тут, по словам Леночки Жуковой, барменша перегнулась через
стойку и провела («ужас, ужас, ужас!») тыльной стороной своей свинской ладони
по ее щеке.
— И знаете, ее лицо показалось мне знакомым… Как будто
я уже видела ее где-то, эту блондинку.
— Она бывала у вас раньше?
— В том-то и дело, что нет… А, впрочем, я могу и
ошибаться… Кстати, если покопаться в моей биографии, там наверняка найдутся
моменты, которые могут заинтересовать правоохранительные органы. Вы не хотите
меня арестовать?… С вами я согласна и на пожизненное…
— Ну, до этого дело, я думаю, не дойдет, — Леночка
таки решилась осадить зарвавшуюся барменшу. — Но письменные показания вам
дать все-таки придется.
— Я дам вам все, что угодно, моя прелесть…
После столь изысканного приглашения к путешествию Леночке не
оставалось ничего другого, как бежать из срамного клуба, плюясь и на ходу
осеняя себя крестным знамением. Информация, принесенная ею в клюве, лишь
укрепила следствие в версии, которая и без того была очевидной. И
подтвержденной заключениями экспертизы. В квартире на Пятнадцатой линии
произошло не два убийства, а одно убийство и одно самоубийство. Оба выстрела
были совершены из одного и того же оружия, а именно — пистолета ПСМ, калибр
5,45.
Лицензию на него имела Эка Микеладзе.
Она же скорее всего застрелила свою подругу в ванной, а
потом покончила с собой.
— Н-да… История, — подвел скорбный итог Боря
Калинкин. — Местами, конечно, весьма сомнительная…
— Сомнительная? — не удержался Никита, чувствуя предательский
холод в животе.
— В квартире полно левых отпечатков… Даже на бокале,
который стоял рядом с покойной грузинкой… Имеются два образца пальчиков… Ни
Микеладзе, ни Корабельниковой не принадлежащие.
— Ну, у Мариночки всегда толклось множество народу, —
выдавил из себя Никита.
Ай-ай, дурилка картонная, это ведь он притаранил бокальчик в
спальню, эстет… Совсем из ума выжил…
— Вы тоже были вхожи в дом?
— Я?… Какое-то время, — слава Богу, хоть здесь не
приходится лукавить. — Какое-то время, пока хозяин не женился… Потом бывал
реже… Так, по случаю…
— Понятно. Но в общем картина достаточно ясна.
— Ты полагаешь? — неожиданно вклинился Митенька.
И, шмякнув очередную дозу трехзвездочного махачкалинского разлива, завернул
такое, отчего у Никиты сперло дыхание. — А что, сымитировать самоубийство
нельзя? У нас бывали такие случаи… Сам должен помнить…
— Ага… Точно. Тянем одну версию, а потом окажется, что
убийцей был… личный шофер, — Калинкин подмигнул притихшему Никите. —
Шустряга шофер. Который дружбу с операми водил, да конину с ними хлебал.
— Да ладно тебе, — вступился за приятеля
Левитас. — Не пугай честного обывателя…
— А чего пугать… Хотя и для обывателя кое-что найдется.
В день свадьбы Корабельникоff подарил своей жене колье. Стоимостью двести
пятьдесят тысяч долларов. И за меньшее убивают, уж поверьте… Гораздо меньшее… А
за такое не грех и пару деревушек напалмом выжечь… И вот этого самого колье на
покойнице не оказалось. И в квартире его не нашли, и в особняке, хотя те, кто
были на вечеринке, утверждают, что на дне рождения безделушка… — Калинкин
хмыкнул, — безделушка была при ней. А серьги и кольцо — из того же
гарнитура — при ней и остались. А вот чертово колье не нашли. Вы его случайно
не видели, это колье, Никита?
Конечно же он видел колье: оно было при Мариночке, когда ее
застигла смерть. Странно, что свадебную драгоценность не нашли. А может… Никита
живо вспомнил двух жиголо-авантюристов, которые покинули дом в оперативном
порядке. Но предположить, что этот слабосильный молодняк занялся банальным мародерством…
Хотя, кто ее знает, эту современную молодежь? Вполне возможно, что он добросил
до «Приморской» не насмерть перепуганных щенков, а насмерть перепуганных
расхитителей гробниц…
— Колье? — Губы у Никиты предательски
пересохли. — Когда?
— Когда-нибудь…
— А-а… Видел. На свадьбе. Это был свадебный подарок
шефа.
— Человек со вкусом, — заочно одобрил
Корабельникоffа Боря Калинкин. — Так вот, этого колье обнаружено не было.
Не факт, что его сняли с мертвого тела, что его вообще сняли… Но найти его
сейчас не представляется возможным. А Корабельникоff вообще отказался обсуждать
эту тему… Видать, денег куры не клюют.
